Юлия Идлис - Рунет. Сотворенные кумиры

— То есть?

— Был «Вечерний Интернет», его единственным фидбэком была гостевая книга «Вечернего Интернета» с некоторой публикой, постоянно там тусующейся. Я им всем рассказал про «Живой журнал», они постепенно завели себе там аккаунты. Мало-помалу оказалось, что с ними там можно точно так же общаться, как и посредством «Вечернего Интернета». Но «Вечерний Интернет» верстался вручную, а «Живой журнал» верстался автоматически. И постепенно «Вечерний Интернет» перестал обновляться, а «Живой журнал» продолжил.

Не прошло и полгода, как я обновил «Вечерний Интернет». Зашел в его гостевую книгу и обнаружил оттуда ссылку сюда.

Ни за что в жизни не поверю, что livejournal когда-нибудь станет жанром, представляющим интерес для кого-то, кроме его непосредственных авторов. Впрочем, их с каждым днем становится все больше вокруг. Того и гляди, ICQ заменит.

Из журнала dolboeb, 14 февраля 2001

Одним из более или менее постоянных обновлений журнала dolboeb в феврале-марте 2001 года был роман о грузинском киллере по имени Нана Гонобанович Чачахия. Вернее, даже не роман, а его обсуждение, которое шло одновременно в двух журналах — dolboeb и r_l. Роман Лейбов [22] Доктор филологических наук, преподаватель кафедры русской литературы Тартуского университета, создатель первого гипертекстового интернет-романа «РОМАН» (1995) и интерактивной онлайновой игры «Сад расходящихся хокку» (1997). и Антон Носик, одни из первых русскоязычных пользователей «Живого журнала», как и полагается в русской текстоцентричной культуре, тестировали новую интернет-игрушку с помощью интерактивного литературного творчества.

Постепенно в него оказались втянутыми и офлайновые персонажи — в основном в качестве потенциальных жертв Наны Гонобановича.

Он, разумеется, серьезный человек, решающий проблемы. Способ решения предсказуемый, но нетривиальный: он разрубает людей до седла.

Предварительного наличия седла при этом не требуется. Достаточно просроченных задолженностей по кредитам, в возвращение которых не верит заимодавец (клиент, соответственно, нашего героя).

На этом, собственно говоря, сюжетная линия Наны Гонобановича и заканчивается. Дальше уже любовь, весна, эпидемия, почки на ветках — и бессмысленная жестокость русской жизни в чистом своем виде. Нана Гонобанович появляется в последний момент, чтобы разрубить до седла всех основных действующих лиц. Типа Год о такой, только с шашкой.

Из журнала dolboeb, 7 февраля 2001

Один из соавторов при этом был в Москве, а второй — в Тарту. «Живой журнал» оказался отличной площадкой для виртуального эксгибиционизма: русскоязычные читатели ЖЖ, которых тогда было всего несколько десятков, конечно, знали оба журнала и легко могли сложить целостное повествование о том, как два друга по интернету пишут роман у всех на глазах, из постов, появлявшихся в двух ЖЖ сразу и зачастую одновременно. Тогда, в начале «Живого журнала», это было возможно еще и потому, что френд-ленты у немногочисленных пользователей кириллического сегмента ЖЖ практически совпадали: если у тебя во френдах был Лейбов, значит, там был и Носик, и наоборот. Впоследствии аудитории мультитысячников разойдутся: читателям пользователя vero4ka ничего не скажет сочетание букв stalic, а подписчики блога mrparker не будут ничего знать о Марте Кетро. «Живой журнал» станет собранием сообществ и почти не пересекающихся кружков по интересам.

Но пока ничего этого в ЖЖ нет, как нет и сотни русскоязычных читателей. Поэтому там есть возможность писать роман, в который включен весь «кириллический сегмент» ЖЖ и даже некоторые офлайновые персонажи.

Профессор Лейбов предлагает ввести в повествование реальных людей.

В том смысле, чтобы их потом — после публикации глав с их участием — разрубали до седла своим порядком, по логике «самосбывающихся пророчеств».

Из журнала dolboeb, 9 февраля, 2001

См. у А. Н.

Нет, я думал как раз о ныне живущих (тьфу-тьфу-тьфу). Они принуждены будут задабривать автора, чтоб не пасть жертвой Н.Г. Чачахия в следующей серии.

Тут важно вовремя организовывать маленькие совпадения.

Скажем, в пятой серии читаем:

«Незнакомая никому девушка с восточным разрезом глаз, одетая во что-то слишком обтягивающее, проходя мимо столика, задела бедром неловко сдвинутую в сторону тарелку с карпаччо. Тарелка грохнулась на грязноватый кафель пола. Ицкович поморщился, он успел съесть от силы три ломтика.