Юлия Идлис - Рунет. Сотворенные кумиры

— Я не помню ощущения счастья, что вот сегодня меня откомментировало уже 20 человек. Я первое время очень считала, сколько меня добавляют к себе в ленту. Даже был где-то пост: «Вас уже 60 человек во френдах, а комментирует меня от силы пять. Почему так?» Я долгое время была бледной тенью — может быть, года три. Но при том, что этот ЖЖ я начала вести в 2003-м, в 2005-м он уже что-то весил. В 2005-м меня впервые позвали в программу на «Культуре» — про блогинг. У меня была тогда первая тысяча.

В Хеллоуин 2005 года vero4ka написала пост под названием «Почувствуй себя Блогиней»: «Ну вот вас и тысяча, дорогие френды: это целый клуб Точка на Октябрьской, забитый под завязку, теснятся у бара, переговариваются, протискиваются сквозь толпу, кричат в телефон, машут рукой знакомым; и тут выхожу такая я в юбке, аккуратно снимаю микрофон со стойки и говорю:

— Эээ.

Мне жутко приятно, серьезно. Welcome. Как сказал бы доктор Курпатов, настоятельно рекомендую вам не переключаться».

— Тогда 1000 людей казались мне совершенно каким-то невозможным числом. Мне было не очень понятно, с какого дуба их так много. Я ничего не делала, чтобы меня читали. У меня и интернета-то не было дома, по-моему, года до 2006-го. Это все были интернет-кафе и интернет-класс на факультете журналистики МГУ — аудитория 215, как сейчас помню, с восемью компами, к которым было не пробиться. Потому что Засурский [100]решил устроить бесплатный интернет, чтобы было демократично, и там стояла многокилометровая очередь каждый раз при любых парах. Какую бы самую важную пару ты ни решил прогулять, там все равно уже была куча народа.

— Все свои огромные посты про мужчин и неразделенную любовь ты писала там, вот так, с налету?

— Да-да, садилась и писала.

— И стихи?

— Нет, не всегда. Стишки где-то по блокнотам были. А блокноты всегда заводились исключительно для бумажных дневников. В общем, для меня это была не новая история. Дневники я пишу лет с девяти, а стихи — с пяти. Графомания — она вещь врожденная, с ней невозможно бороться никак.

Говоря это, Верочка хохочет мне прямо в диктофон. Позже, в интервью журналистке, писательнице и литературному агенту Эльвире Барякиной, которое та взяла для своего интернет-проекта «Люди и блоги», любимый поэт нескольких тысяч ЖЖ-юзеров Вера Полозкова скажет: «Однажды в Коктебеле меня познакомили с писателем Битовым — а мне десять лет, и для меня это просто ироничный дядька в седой щетине — я имела наглость ему почитать какие-то свои сочинения. И он дал мне два самых дельных в жизни совета насчет стихов: первое — не писать на листочках, а завести общую тетрадь, чтоб не терялись, второе — под каждый стишкомуказыватъ точную дату его создания. Следую им по сю пору».

Со смехом это было сказано или без — неизвестно. Текст ведь многого не передает. Но рискну предположить, что все-таки со смехом.

В сентябре 2008 года vero4ka написала: «Однажды я поступала в школу юного журналиста, и нам выдавали такой листочек в линеечку, озаглавленный “Автобиография”, так вот там нужно было обязательно указать цель жизни, мне было четырнадцать, и я написала “максимальная самореализация”, без единой ошибки, ну, просто нравилось, как звучит».

— Ты до сих пор одна из самых юных популярных блогеров. Это льстит или раздражает?

— Ты знаешь, сейчас это становится все более угрожающим, — здесь Верочка округляет глаза, понижает голос и произносит с несколько наигранным ужасом: — Потому что появились реально вменяемые люди, которые младше меня. 22 — это уже 17, да? Нормальный вполне возраст, когда ты отдаешь себе отчет во всем.

Мне было скучно в школе, я закончила экстерном два последних класса и поступила в 15 лет на журфак. Но я не вундеркинд, и к тому же я распиздяй ужасный. Что толку в том, что ты поступаешь в 15 лет, если бросаешь в 20? Пока я действительно была не очень взрослая, мне это нравилось — какой-то сорт избранности. К этому привыкаешь, когда говорят: «Вот, в такие годы уже так много понимает!» Мы с Рыжей, кстати, разговаривали — а ей 26 сейчас, — и она говорит: «Почему мне перестали говорить “такая маленькая, и столько знает”? Я по-прежнему много знаю, почему мне перестали это говорить?!»

Роль вундеркинда-любителя привлекает тем уровнем безответственности, который она предполагает, поэтому к нему прибегают многие. Верочка — не исключение. Ее сетевой и публичный образ вплоть до 2009 года — этакий подросток среди взрослых умных зануд. Это позволяет наплевать на всякую внутреннюю цензуру и «премодерацию» того, что говоришь, и просто разговаривать, не пытаясь казаться умным. Сеть вообще дает эту возможность — не быть особенно умным, не отвечать так уж за свои слова. Или отвечать — но только перед собой.