Глеб Павловский - Система РФ в войне 2014 года. De Principatu Debili

глосса а:При всяком новом известии на Руси повторяют: о ужас, ужас и ужас! А так ли уж все кошмарно? С чувствами не поспоришь. Горемычная палитра русской политики допускает лишь замену имен в ее бестиариях.

Кошмарно, что Путин пошел на третий срок, что полтора года продержали в тюрьме девушек из Pussy Riot, кошмарны Бастрыкин, Мединский и Охлобыстин. Кошмарно, что Ходорковского посадили и как его выпустили, столько лет продержав взаперти. Россия просто континуум зла, дебри кошмара, наполненные воплями горемык. В готическом романе зло сгущается с первой страницы, а на десятой начинаешь зевать – разбираться в сюжете даже нет охоты. Готичное восприятие лишено умения различать.

Тем временем исподволь что-то меняется. «Стабильность» управляемой демократии была скверным балансом – почему не предположить, что у нас на глазах пробивается альтернатива ей? Перемены не сулят комфорта. Относительно происходящего теперь не скажешь, что это: перекраска системы, ее предсмертные корчи – или порядок, пока неразборчивый и для Путина самого? Пять лет тому назад немыслимо было пополнить состав допускаемых в телеэфир политиков хоть на три-пять фигур. То, что было мечтой, сегодня произошло – в мерзких картинках «Анатомии протеста». Но линейка раздвигается. Дума не была местом для дебатов, теперь она то взбунтовавшийся принтер, то шумно клевещущая орда, которую и Путину не под силу заткнуть.

Первым актом перемен стало президентство Медведева, и сегодня второй, но признать преемственность нелегко. Контрреформы педантично выжигают все, что успел предпринять прошлый Президент, да и «реформ Медведева» почти что не было. Что за Россию мы видим? Состоявшуюся страну или утопию неудачников?

глосса б:Казалось, чтó менее утопично, чем капитализм? Но когда от капитализма отслоился его ценностный попутчик – демократия, капитал может стать чем угодно. Например, ядром утопии РФ, обеспечивая ту новым промыслом – торговлей неравенством, унижением или страхом.

Неравенство в России искусственно и демонстративно. Оно культивируется Э литами и представлено яркой группой проворовавшихся депутатов, хулиганов-телеведущих, либеральных комиков и православных олигархов.

Интересно и все еще не распознано стремление Системы к внедрению неравенств в обществе с высоким уровнем равенства – постсоветском. Процесс, шедший здесь в 90-е, обратен западному, где вертикальное неравенство ослаблялось практиками социального государства. Неравенство в РФ насаждали принудительно, как кукурузу, не запрашивая политического согласия. Для травмирования населения неравенством Э литы интенсифицировали политику изоляции. С первых дней революции 1991 года ожил и стал заново разрастаться реликт советского ГУЛАГа – система лагерей УФСИН.

Некогда капитализм сделал феодальный рынок насилия лишним. Но мы в РФ имеем дело с улучшенной версией капитала, где сладость насилия сама выступает ценностью. В СССР насилие считали чем-то исключительным и потаенным – но вот оно реабилитировано и им дано наслаждаться. Наслаждение чужим горем образует эмоциональную скрепу РФ вместе с благами ликвидности и усиленной охраны.

Деньги как атрибут безопасности дополняет неравенство как допинг желаний. Социомеханика исключения объединяет нас в сообщество, пока еще не добиты все, кто нам неравен, пока мы их не домучали. Населенец наслаждается моральным блатом ненависти к «жуликам и ворам», ничем от него не отличимым. Он знает, что богатые тоже плачут, если посадить их в тюрьму и пытать. Вид Ходорковского на свободе так невыносим, что ему следовало срочно покинуть РФ.

Преувеличенное неравенство – оплот Системы РФ. Каждой из социальных сред предоставлено мелкое право ненавидеть все остальные. Насилие производят как мечту о муке чужих, как эмоциональную потребность в бессудных казнях.

Люди премиального класса навлекают насилие своей эксклюзивностью. Дабы уберечься, Э литы насилуют превентивно. Где здесь средство, где цель, а где жаркий ток горестей, вытесняющий скучные факты? Населенец РФ живет в мире фантазий, и его беда не отличима от жизни. Все мечты его о суде , но именно и только о жестоком суде, внедряющем новое неравенство боли.

глосса в:Уязвимость советского коммунизма была в идеальности, в определенности, которая легко оспорима. Коммунизм положительно утверждал, что братство людей возможно, тогда как каждый по себе знал: ничего подобного, нам черт не брат! Теперь диссонанс устранен. Утопией капитализма РФ стал императив всемирной гнусности . Мы знаем, что живем в скверном мире, который становится только хуже. Жизнь нам портят герои, «совки», воры-начальники и попы-извращенцы. Каждый день несет примеры того, что порча повсюду и ничего изменить нельзя.