Борис Немцов - Олимпийские игры Путина

И. ВОРОБЬЕВА: Тогда давайте стоп. Давайте вернемся к партии СПС.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Решение о ликвидации партии.

Б. НЕМЦОВ: Да, было такое. Я был против. Маша Гайдар тоже. Но мы были в меньшинстве. Это было честно мое мнение: абсолютно свинское решение. Вот я по-другому, я другого слова не могу подобрать. Это была единственная оппозиционная партия в нашей стране. В 2007 году это единственная партия, которая участвовала в «Марше несогласных». Я в 2007 году впервые попал в полицейский участок, будучи, между прочим, кандидатом в депутаты и обладая тогда неприкосновенностью. Мы единственные были оппозиционной партией, которые шли под лозунгом «Путина в отставку».

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть это было не ваше решение.

Б. НЕМЦОВ: Я был против роспуска СПС. Более того, мы с Машей Гайдар выступали на съезде. Но мы были в абсолютном меньшинстве. Просто совсем в меньшинстве. Это было ужасно. Они там пытались договориться, Чубайс надеялся, что можно как-то с Кремлем найти общий язык. Что можно создать это позорное «Правое дело». И с помощью этого позорного «Правого дела» продолжить борьбу за свободу и демократию. Это был абсолютный бред, все неправильно. И тогда, собственно, мы разошлись. Они пошли в кремлевский проект «Правое дело», а я вместе со своими товарищами стал создавать «Солидарность». Это было в 2008 году.

И. ВОРОБЬЕВА: Вот за вашу биографию, довольно плотную и насыщенную, вам пришлось работать со многими людьми. Как во власти, так и вовне ее. Как вы принимаете решения, что с человеком можно работать, что с ним можно договориться? Ведь вы договаривались с очень разными людьми. И как-то умели это делать.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Цена таких решений очень высока.

Б. НЕМЦОВ: Во-первых, у меня есть проблема. Я очень сильно доверяю людям. Пока уже нож в спину не воткнут, я буду думать, что, в общем, человек неплохой. Это очень большая проблема, я не знаю, честно говоря, как ее решить. У меня в жизни было много случаев предательства просто. Откровенного предательства. Я не хочу сейчас называть имена. Я не буду. У нас такая очень правильная беседа. Не хочу никого тут. Но история моей политической жизни во многом связана с ошибками такими.

И. ВОРОБЬЕВА: Когда люди говорят вокруг, что не надо с ним работать, вы кого слушаете в первую очередь? Себя, этих людей, тех, кто близко, кто далеко? Чего пишут о человеке?

Б. НЕМЦОВ: Я слушаю всех, но прислушиваюсь к себе, конечно, как все нормальные люди. Но тут еще надо понимать, что если ты работаешь во власти, например, то огромное количество людей всегда желают рассказать гадости про соседа. Надо это понимать. К этому надо привыкнуть, в этом собственно, и состоит искусство начальника, который должен зависть, ревность, подозрительность и желание подсидеть отличать от сути вопроса, от профессионализма или непрофессионализма. Это довольно непростой вопрос. К сожалению, так получается, что вот эта разноголосица вокруг — и вроде все нормальные люди — приводит к тому, что иногда человек ошибается. Я не исключение. Это проблема. В оппозиции легче. Намного. Дело в том, что.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Кругузкий очень.

Б. НЕМЦОВ: Не в этом дело. Какой у нас билет? У нас билет в автозак. И за решетку. То есть уже произошла селекция. В оппозиции гораздо больше людей бесстрашных, которым можно доверять, и надежных. Есть, конечно, и предатели тоже. Но их меньше.

И. ВОРОБЬЕВА: Борис Ефимович, осталось 4 минуты, еще очень много вопросов. Пожалуйста, я прошу прощения, что вас прерываю. Но, кстати, про автозаки. Вы же 31 декабря на одном из «Маршей несогласных» на Триумфальной площади попали за решетку. Какие решения там принимаются?

Б. НЕМЦОВ: За решеткой?

И. ВОРОБЬЕВА: Да.

Б. НЕМЦОВ: Главное мое решение было — как провести Новый год на бетонном полу и при этом не умереть от тоски. Все вокруг Новый год отмечают, а ты лежишь там в темнице в прямом смысле. Поскольку окон нет, просто бетонный пол — и все. И такая клетка один на два метра. Психологически это непростая история. Но кстати там же еще и быстрее соображать начинаешь. Вот, например, я там стал понимать, что заниматься оппозиционной деятельностью — это решить для себя проблемы жертвенности. Вот на какие жертвы ты готов?

И. ВОРОБЬЕВА: То есть принять решение.

Б. НЕМЦОВ: Да, на какие жертвы ты готов. Выяснилось, что я готов на довольно значительные жертвы, то есть не иметь возможности работать на вот эту самую власть, не присосаться к каким-то бюджетным средствам. Это абсолютно невозможно. Оказаться за решеткой. На эти жертвы мы вынуждены быть готовыми. На одну жертву я все-таки не готов. Быть убитым я не готов.