журнал Русская жизнь - Октябрь семнадцатого (ноябрь 2007)

Газету, в которую ее звали, Татьяна Витальевна не называет, оговариваясь только, что нет больше той газеты, и я пытаюсь угадать - «Мегаполис-экспресс»? «Куранты»? «Деловой мир»? А может быть, никакой газеты не было вообще, просто Татьяне Витальевне сейчас, в две тысячи седьмом, легче думать, что звали ее куда-то, а она осталась в «Правде» и не прогадала.

В 1991 году в «Правде» работало 400 человек, не считая ста собкоров в СССР и за рубежом. Сегодня в штате «Правды» 57 сотрудников, в том числе 25 журналистов. Татьяна Витальевна, как и большая часть ее коллег, в «Правде» с тех еще пор, когда улица Правды называлась улицей «Правды» и удостоверение сотрудника газеты, основанной 5 мая 1912 года Владимиром Ильичом Лениным, значило больше, чем любая нынешняя корочка. Теперь у правдистов - пластиковые карточки-пропуска издательства «Пресса», и в «новом газетном корпусе», который к XXVI съезду КПСС построили специально для «Правды», у правдистов осталось только три комнаты на восьмом этаже и пять комнат на седьмом. В комнате, где теперь сидит Татьяна Витальевна, раньше был музей «Правды». Несколько экспонатов сохранилось до наших дней - непонятно как уцелевшая тарелка с надписью «РСФСР» (настоящий агитфарфор), ваза с Лениным, большой дурацкий самовар с гравировкой и самое главное - огромный (вероятно, это его и спасло - просто так не вынесешь) дубовый стол, за которым когда-то работала Мария Ильинична Ульянова. Теперь на этом столе стоит компьютер заместителя ответственного секретаря Евгения Васильевича Спехова. Он пришел в «Правду» в 1976 году заместителем редактора отдела партийной печати. Писал обзоры прессы и, самое главное, передовые статьи.

- А ты думал, передовые в ЦК писали? - смеется над моей наивностью Евгений Васильевич. - Ни разу такого не было. Все передовые писали сами правдисты. И даже визировать их в ЦК никакого смысла не было. «Правда» была школой ответственности: тот, кто здесь работал, сам понимал, что должно быть написано в передовой.

Евгений Васильевич рассказывает смешную историю - редактор отдела науки Владимир Сергеевич Губарев не умел писать передовых статей, а однажды передовицу поручили именно ему. Он написал, а Евгений Васильевич стал приводить ее к правдинскому формату, и от первоначального губаревского текста остался только один абзац - последний. Потом за статью взялся главный редактор Виктор Григорьевич Афанасьев, который выкинул как раз тот единственный абзац, написанный Губаревым. Смешная история показалась мне не очень смешной, и я, чтобы как-нибудь отреагировать, сказал, что, наверное, Губарев не сильно огорчился, потому что его подписи под статьей не было - правдинские передовицы были анонимными. «Глупость какая, - обиделся Евгений Васильевич. - Они были не анонимные, а редакционные, это разные вещи».

Передовиц теперь нет, зато на последней полосе - анекдоты. «Футбольный матч Россия-Германия. Последние минуты. Россияне проигрывают 2:0. Состоящая из депутатов Госдумы группа поддержки скандирует: «Вспомним Сталинград!» Сидящий поодаль старичок вздыхает: «Э, дорогие, тогда у вас совсем другой тренер был!»

Еще одного обитателя музея «Правды» зовут Владимир Петрович Вишняков. Он политический обозреватель, и его зарплата - 12 тысяч рублей (у Евгения Васильевича - 10 тысяч), самая высокая в «Правде». Владимир Петрович - правдист нового поколения. В газете он с 1995 года, в советские же времена, как сам говорит, тихо диссидентствовал в «Московской правде» («Все тогда диссидентствовали, ничего интересного»). Первая статья Владимира Петровича в «Правде» вышла, однако, в 1964 году - случайно, когда правдинский репортер не сумел попасть на открытие какого-то санатория на Клязьме, куда приезжал Хрущев, и «Правде» пришлось покупать репортаж у «Московской правды». «Правду» Владимир Петрович считает последней газетой, в которой журналист может писать только то, что думает.

- Я всегда, с детства уважал «Правду» за то, что она никогда не торопилась, не забегала вперед. Другие газеты - «Известия», «Литературка», «Комсомолка» - не брезговали дешевыми приемами, и литературными, и пропагандистскими, а «Правда» вела себя уверенно и неторопливо. За «Правдой» всегда оставалось последнее слово, и это - уникальное качество, которое мы бережем и сейчас, - говорит Владимир Петрович, но в его словах трудно не уловить некоторой натяжки. Своим безусловным правом на «последнее слово» советская «Правда» была обязана не своей уверенности или неторопливости, а исключительному положению в системе советских медиа - ее и назвали «Правдой» потому, что с помощью этой газеты партия объясняла человечеству, что именно следует сегодня считать правдой. С Владимиром Петровичем стоит согласиться - этому принципу газета и теперь верна, дешевых трюков и кричащих заголовков в ней нет (а те, что есть, смотрятся просто пародийно - «Уйди, власть, с миром, ибо Россия гневается!»), но никакого эффекта принцип уже не имеет. «Правда» 1977 года чувствовала себя уверенно, потому что за ней стояли Брежнев, Суслов и восемнадцатимиллионная партия во главе с ленинским ЦК. За спиной «Правды»-2007 - ни Брежнева, ни Суслова, ни ленинского ЦК. Думать, что ничего не изменилось, - это уже не солидная уверенность и даже не безумство храбрых, а вообще непонятно что. При Брежневе к каждому своему юбилею «Правда» выпускала большой альбом с мемуарами правдистов и очерками истории газеты - в этом году, к 95-летию «Правды», такой же сборник вышел под названием «Газета на все времена». Все как раньше - те же портреты Ленина, те же карикатуры Кукрыниксов, плюс бонусом - новая статья Юрия Бондарева «Политиканство»: «На последнем пленуме Народно-патриотического союза Подберезкин вдруг болезненно побледнел, пробормотал что-то язвительное и глянул на меня откровенно враждебно, когда я сказал: „Нет, никогда Волга не будет впадать в Миссисипи!“» Сомнений по поводу Волги, конечно, никаких, но Юрия Бондарева почему-то очень жалко.