журнал Русская жизнь - Возрастной шовинизм (декабрь 2007)

Перевалив за 65, а тем более - за 70, одни уже не могут вставать чуть свет, чтобы еще час ехать на работу в толчее, другие задыхаются в непроветриваемом помещении, третьи работали бы и дальше, но не могут стоять весь день на ногах или таскать тяжести, как это приходится делать даже на таких «чистых» работах, как школа, библиотека или больница (упоминаю лишь традиционные для нашей культуры женские профессии).

Во- вторых, материальное положение пенсионера у нас не просто меняется к худшему, но меняется качественно. Живущему только на пенсию грозит не просто бедность, а то, что на языке социологии называется эксклюзия -бедность, переживаемая как безнадежная. Как известно, личность часто ломается при одной лишь угрозе эксклюзии: еще вчера я подписывался по крайней мере на одну газету; мог пойти на выставку, в музей, да и в Консерваторию; мог купить нужные лекарства и заказать новые очки; изредка, но все же покупал книги; умеренно, но пользовался мобильником… А завтра?

Беспечность - привилегия молодости. Реальная перспектива завтра начать считать каждую копейку мешает получать удовольствие сегодня. Поэтому пожилой доцент вуза и его бывшая однокашница - сотрудница большой библиотеки, случайно встретившись на Никитской, не пойдут в ближайшую «Кофеманию», хотя сегодня они еще могут себе это позволить.

В результате, куда бы вы ни зашли, вас будут окружать шумные молодежные компании или группы людей постарше, заведомо опознаваемых как нувориши.

Я не хочу этим сказать, что, будь я очень голодна, мой возраст (76) помешает мне поесть в кафе, но я заранее не жду от этого никакого удовольствия. Вот я снимаю рюкзак, помещаю на вешалку куртку и жду. Меня, конечно, обслужат, но как бы нехотя - я не их клиент. Поэтому вся эта ситуация мне заранее неприятна.

Почему же в любом заведении на Западе - от лучшего в Лондоне китайского ресторана до обычного паба сети «Серебряная ложка», в дешевом ливанском кафе в Сиднее и в дорогом французском кафе в Эдинбурге, в ресторане «Тележка» во французской провинции, куда вечерами по пятницам специально приезжают gourmets из окрестных городков и ферм, - почему там меня принимают как желанного гостя?

Помимо профессиональной любезности в обращении с любым клиентом, мой возраст сам по себе предполагает известную почтительность: это заложено в культуре. В любом лондонском автобусе на вопрос «через сколько остановок мне надо сойти?», водители отвечали: «Я вам скажу, мэм».

Почтительность в обхождении со старшими в России исчезла вместе с исчезновением деревенского уклада жизни. Поэтому ее проявления в Москве так хорошо запоминаются. Год назад в тридцатиградусный мороз мне нужно было добраться домой с научной конференции. У младшего коллеги, которого организаторы отрядили меня отвезти, не завелась машина, так что он поймал первую попавшуюся и заплатил водителю.

Я все еще разматывала шарф и отстегивала капюшон куртки, когда водитель обернулся и с выраженным южным акцентом спросил: «Вам не холодно? Обязательно скажите!» Пока мы ехали, водитель еще раза два спрашивал, удобно ли мне и предлагал включить печку на большую мощность. Наш Юг - это ведь Восток, а там уважение к старшим традиционно. Тут я вспомнила, как однажды заказала такси по телефону, и что из этого получилось.

Роскошная «Мицубиси» сильно опоздала, в результате чего предстояло ехать в час пик. На мой вопрос, как водитель намерен с Ленинградского проспекта добраться до Замоскворечья, он буркнул, что поедет по Тверской. Стоило мне заикнуться о том, что так мы не проедем, как водитель уже не буркнул, а гавкнул на вполне московский манер, дав мне понять, кто здесь хозяин. В Лондоне, в Эдинбурге, в Сингапуре таксист, отвозящий на аэродром женщину моих лет, не просто вынет вещи из багажника, но еще и поставит на тележку и подкатит ее к дверям аэровокзала.

Уважение к старшим - культурный механизм, устойчивый по отношению к разным преходящим веяниям. Существенно, при этом, что в качестве автоматизма уважение к старшим - часть общей культуры отношения к Другому. Человек «в возрасте» - чей-то отец или дед, а в этот же момент, быть может, нуждается в помощи ваш отец или пожилая соседка, которая когда-то мазала вам зеленкой разбитые коленки.

Не надо обладать особым воображением, чтобы понять: возраст - величина быстро меняющаяся. Так что с какого-то момента все мы уже не взрослеем, а стареем. И это неминуемо.