журнал Русская жизнь: Потребление (январь 2008)

Все улики были не в пользу Вельчева. Он и сам не отрицал, что был дома у Зимина и даже толкнул его: по версии обвиняемого, тележурналист неудачно упал на пол и разбил себе голову. Суд с доводами Вельчева согласился, обвиняемый был выпущен на свободу прямо в зале суда, в деле об убийстве Зимина других подозреваемых нет.

Надеюсь, молдавский суд не сильно обидится, если прочитает эту заметку, но в России мало кто верит в справедливость этого оправдательного приговора. Довод «он упал сам» против украденных у Зимина вещей, которые обнаружили у Вельчева, выглядит весьма бледно. Иными словами, очень велика вероятность того, что молдавский суд принял заведомо нечестное решение, которое на русский язык переводится просто - «С Дона (ну или с Днестра) выдачи нет».

Система международных договоренностей о взаимной выдаче преступников - такое же дышло, как закон в неправовом государстве. В зависимости от желания одной из сторон, невиновный может быть выдан, виновный - напротив, прожить остаток жизни на свободе и в комфорте. Такой порядок вещей, может быть, и имеет свои достоинства (Россия, в конце концов, тоже не любит выдавать «своих сукиных сынов» - см., например, опыт Андрея Лугового), но он и чреват дополнительными проблемами. «Модель Рамона Меркадера» (внесудебные расправы на территории чужого государства - например, убийство Яндарбиева в Катаре) разве не из этой системы происходят? И может быть, именно молдавским судьям мы будем должны сказать спасибо, когда завтра Лугового убьет британский агент, а того же Вельчева - какой-нибудь сотрудник службы безопасности НТВ.

В прошлом году я вел колонку в одном популярном таблоиде, и когда стало известно о диагнозе, поставленном Александру Абдулову, я написал достаточно хулиганский (по отношению к газете, а не к актеру) текст, который редакторы разумно завернули, и о котором, мне кажется, имеет смысл вспомнить сейчас.

В заметке речь шла о том, что среди прочих неписаных законов бульварной прессы есть такой - может быть, самый несправедливый: любой знаменитый человек при жизни для таблоида - антигерой («Александра Калягина подозревают в изнасиловании!», «Пьяный Абдулов избил нашего фотографа!», «Обнаглевший Винокур угрожает нашим репортерам!» - и так далее), а стоит такому антигерою умереть, как он немедленно делается и «великим», и «всенародно любимым», и Бог знает каким еще. Заканчивалась заметка пожеланием, адресованным персонально Александру Абдулову - я желал ему, чтобы для таблоидов он стал «великим» и «любимым» как можно позже.

В новогодние праздники через всю Малую Дмитровку к театру «Ленком» тянулась очередь - люди шли прощаться с Абдуловым. Разумеется, тот самый таблоид, который всего полгода назад обвинял актера в избиении фотографа, теперь печатал его портреты уже с другими подписями - и слово «великий» было не самым громким среди всех этих слов. И те (речь уже не о таблоидных журналистах - просто о людях, которым приходилось в разное время сталкиваться с Александром Гавриловичем, или просто что-то о нем слышать; у известных людей всегда достаточно антипоклонников, которые «что-то такое слышали»), кто еще вчера считал Абдулова самовлюбленным типом, теперь приуныли, вздыхая: «Что говорить, жалко, конечно». Как пели в «Обыкновенном чуде» - может быть, лучшем фильме с участием Абдулова, - «Неделя-другая - и мы успокоимся». Неделя-другая - и по страницам таблоидов и журналов «про звезд» начнут кочевать сенсационные интервью абдуловских любовниц, собутыльников и прочих «лучших друзей», а заголовок «Страшная тайна Абдулова» еще много лет будет мелькать на баннерах в Интернете (уже мелькает).

Законы медиа ужасно бесчеловечны. Но у нас - у тех, кто живет в России, - есть счастливая возможность сравнивать. Еще недавно законы медиа были совсем другими. О смерти прославленного Владимира Высоцкого тремя строчками на последней полосе сообщила одна «Вечерняя Москва». В мужья и любовники Алле Пугачевой молва записывала всех и каждого, кто рядом с ней появлялся на телеэкране. О том, что спившийся и всеми забытый Валерий Ободзинский работает сторожем на галстучной фабрике, вообще никто не знал. Какие законы медиа более гуманны - те, что были, или те, которые сейчас? У меня нет ответа на этот вопрос. Думаю, ответа нет вообще ни у кого.