журнал Русская жизнь - Понаехавшие (апрель 2008)

Наверно, такова судьба сателлитов: стоит утихнуть стрельбе и ослабнуть братской хватке - тотчас становится невыносимой поза польского, украинского, грузинского интеллигента. Его надрыв, котурны, подозрение тайного умысла в любой чепухе. Его гордая память о допровской корзинке с тюремной сменой белья «на всякий случай», когда его никто и не думал хватать (была и у Вайды такая). Его категорический, говорящий только о дурном воспитании, отказ врагу в личной гигиене: как В. Аксенов в многократно повторенных сценах задержания комсомольским оперотрядом тысячу раз описал их грязные ногти и грязные уши, так и у Вайды польский корпус после полугодовой отсидки чисто выбрит и с иголочки одет, а его москальский конвой зарос щетиной и синие свои фуражки разве что под обозами не валял, а уж сапогами топтал и в помойке полоскал точно.

Увы, как и многих, свобода Польшу не красит.

Их правые из дерзновенных мучеников становятся мстительными недалекими жлобами. Их шляхетское воспитание оборачивается высокомерным хамством обслуги, особенно в на века разобиженной Варшаве. Их великие национальные умы позволяют себе барские фырки типа: «Галстук завязывать - это все, чему удалось нам, полякам, научить наших братьев-москалей» (А. Вайда, «Кино и все остальное», «Вагриус», 2005, стр. 233).

Действительно жаль.

Жаль, что и у братьев-москалей не вышло научить горделивое польское воинство драться до последнего. Не все, конечно, москали это умеют, но умеющих достаточно, чтобы не звать себя сорок лет «жертвой Ялты» и полвека не дожидаться разрешения соотечественников снять фильм про погибшего папу.

Р. S. Есть и еще один нюанс в богатой этими нюансами российско-польской истории. В ходе неудачного марша «Даешь Варшаву» 1920 года в польский плен попали 66 тысяч красных бойцов. Да, они были оккупанты, да, они «сами пришли», только в течение ближайших лет в лагерях из них сгинуло 40 тысяч. Их никто не ставил спиной к забору, не стрелял им в затылок из нагана, их просто не очень кормили, что также не лучшим образом отражается на человеческом организме. И абсолютно китайское равнодушие русского народа и истеблишмента к людским потерям отнюдь не снимает с польской республики и польской армии греха за гибель сорока тысяч взрослых мужиков. Потому более чем убедительно выглядят версии, что катынские расстрелы активно лоббировали маршалы Буденный и Тимошенко, ни за понюх потерявшие «за Вислой сонной» целые дивизии своих людей. В самый канун подписания благородной женевской конвенции-1929 о положении военнопленных.

Это уже так, к вопросу о сложности и неоднозначности исторических контекстов.

Виражи русского коллекционирования

«Всему свое время, и всякой вещи под небом; время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать; время разрушать и время строить; время плакать и время смеяться; время сетовать, и время плясать; время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий; время искать, и время терять; время сберегать и время бросать; время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить; время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру».

Из этой глубокомысленной, таинственной и большой фразы Екклезиаста взято название выставки «Время собирать…», открывшейся в Русском музее. Это - первая в России большая выставка в государственном собрании произведений русского искусства из зарубежных частных собраний, охватывающая чуть ли ни все его периоды, от иконописи до фотографии. Нет разве что археологии.

Сам факт подобной выставки чрезвычайно важен. Почти уж и не существенно, что именно выставлено, хотя на выставке множество интереснейших произведений. Но главное - как хорошо, что пришло время не вырывать, убивать, разрушать, раздирать и ненавидеть, а время обнимать и сшивать. Это приятнее, чем раздирать и уклоняться от объятий.

Страсть к коллекционированию стара как мир. Первыми коллекционерами были шаманы и вожди, элита первобытного племени. Их наследниками стали храмы и сокровищницы властителей, первые коллекции и прообразы музеев.

Развращенный Рим, предугадавший современность, коллекционировал уже все: статуи, картины, вазы, людей, редкостных животных, драгоценности. Варвары снова свели европейское коллекционирование к казне и церкви, и современные коллекционеры отсчитывают свою историю от Козимо I Медичи, основателя Уффицци. Ему подражали французский Франциск, испанский Филипп, английская Елизавета. Маньеристические коллекции XVI столетия - памятники могущества и тщеславия. Это Лувр, Эскориал, Виндзор.