журнал Русская жизнь - Водка (июнь 2008)

- Apfelstrudel, bitte, - говорю я ему.

Он кивает и в несколько шагов преодолевает расстояние до двери. А через пару мгновений выпархивает из нее, держа на вытянутой руке тарелку. Он несет ее, мечтательно заведя глаза под лоб и счастливо и тонко мыча: «M-m-m-m-m-m!… M-m-m-m-m-m!» Он ставит передо мною эту тарелку, и вместо сливок, мороженого и сиропа я вижу суховатый пирожок, слегка присыпанный сахарной пудрой.

В окно видна залитая солнцем площадь и угол Secession? a. Габсбургам он явно казался уродливым и стыдным, как, впрочем, и вся модерновая архитектура. Ей они пытались противопоставить кондитерскую пышность Хофбурга, Бельведера и Шенбрунна. Но власть их художественного вкуса не распространялась за пределы Ring? a, а вскоре и вовсе закончилась: империя, застывшая в конных памятниках и колоннадах, пала. Огромный город в стиле модерн, выстроенный за Ring? ом, уже возник к тому времени и, что любопытно, вопреки вкусу Франца-Иосифа, которому и в голову не приходило навязывать свой вкус. Потому-то, возможно, австро-венгерская монархия и кажется такой инфантильной. Дворцы - как большие детские: чего стоит один Бельведер принца Евгения Савойского с садомазохистcкими скульптурами в фонтане. В Kunsthistorisches Museum Франц-Иосиф поместил коллекцию живописи, а в его точной копии, Naturhistorisches Museum, - коллекцию минералов, чучел и скелетов. Огромный учебник природоведения. Дети приходят в восторг. Есть что-то детски-непосредственное и в этом абсолютно равном делении мира на историю искусств и естественную историю - таком ясном и таком наивном, таком заведомо проигрышном. Хотя бы потому, что есть еще политическая история. На том же, что и фауна, этаже в Naturhistorisches Museum - зал, демонстрирующий внутреннее устройство человека: распиленные пополам пластиковые тела, подробно выписанные жилы, отвратительный серый кишечник, печень. На специальном экране - мозг, 3D-изображение, такое Францу-Иосифу и не снилось, наверное, ему было бы интересно взглянуть. А может, и не очень интересно: последний австрийский монарх со страшным скрипом согласился провести в Хофбург электричество, а телефон так и не провел - не любил прогресса, уважал, как бы сейчас сказали, вечные ценности. Собственная империя, такая всесильная при Марии Терезии, тоже, видать, казалась ему вечной.

В Национальной библиотеке - бюст барона Герарда ван Свитена, личного врача Марии Терезии. Его сын Готфрид, по легенде, умертвил Моцарта слишком большой дозой ртути, модного в те годы лекарства от сифилиса, изобретенного его отцом. Легенда не столь романтическая, как про Сальери, но столь же неправдоподобная: по весьма приблизительным, но многочисленным свидетельствам врачей (а Моцарта лечили лучшие венские врачи), скорее всего, композитор умер от инфекционного эндокардита с осложнением на мозг. Французский нейропсихолог и органист Бернар Шевалье написал книгу «Мозг Моцарта», в которой пытался доказать уникальные способности этого композиторского органа - фотографическую память, привычку к быстрой систематизации информации. Интеллектуалы тоже имеют право на свою желтую прессу и свою бульварную литературу. Смерть от сифилиса, отравление завистливым Сальери, заговор жены Констанцы и жениного любовника (по совместительству собственного ученика) Зюсмайера - пожалуй, недурственно, а? Якобы Зюсмайер с Констанцей подмешивали Моцарту в еду ртуть, покуда у него не развилась почечная недостаточность. Тем более что фамилия Зюсмайер переводится как «очень сладкий», а при такой фамилии приятно и правильно быть отравителем. Конспирология тащит за собой страшную и опять же претендующую на правдивость историю тяжелого, трудного безденежья: великий композитор жил впроголодь, умер в нищете. Но и это не так: квартира Моцарта находилась в тридцати секундах ходьбы от Stefansdom, за каждый концерт он брал не меньше 1000 гульденов (для сравнения: его служанка получала 12 гульденов в год). В пересчете на сегодняшние деньги Моцарт получал не менее четверти миллиона долларов в год. Причиной похорон по третьему разряду и колоссальных долгов, оставшихся после покойного, была не жадность венской аристократии, эксплуатировавшей почем зря великий гений своего современника, а пристрастие Моцарта к бильярду и картам, а также его масонство. Несмотря на то, что все эти факты широко известны, туристам представлен образ куда более пошлый. В музее-квартире Моцарта на первом этаже огромный портрет пятилетнего композитора - толстощекого розового пупса в раззолоченном камзоле. Видать, так проще: приехавший в Вену уже в куда более зрелом возрасте Моцарт должен целиком уместиться в этой квартире, как он целиком умещается на CD «The best of Mozart». Второй и третий этажи Mozartwohnung обильно украшены анимацией: на одном из экранов Тамино, борясь со змеем, поет: «Zu Hilfe! Zu Hilfe!», что, конечно же, должно натолкнуть толпы японцев на мысль, будто композитор, страдающий от заговоров, сифилиса и безденежья, имел в виду самого себя, но его просьбы о помощи так и не были услышаны, а когда он умер, даже от тела предпочли поскорее избавиться, спихнув его в общую могилу. Единственный по-настоящему заслуживающий внимания музейный экспонат - копия посмертной маски Моцарта: маленькое лицо с тонкими чертами, вовсе не такое длинноносое, каким его малюют («Он лежал, вытянув красивые руки с тонкими пальцами вдоль тела. Лицо его, при жизни столь живое, наконец, успокоилось. Нос вытянулся, заострился».) Рядом под стеклом - медицинский инструмент того времени, которым отворяли кровь в надежде облегчить страдания. С точки зрения сегодняшней медицины, Моцарт потерял около двух литров крови, что было в его положении совершенно губительно. Моцарта убили врачи.