журнал Русская жизнь - Август (август 2008)

Печатается по: Ужасные дни в Москве. Записки дружинника. Книгоиздательство «Земля и воля». СПб., 1906.

Девятого декабря поздним вечером на Старой Триумфальной площади царило необычайное оживление: по углам улиц стояли кучки народа, посреди площади несколько человек ломали какую-то будку, другие катили тяжелые камни, тащили доски и всякий деревянный и железный хлам на угол Тверской. Здесь строили баррикаду.

Трудно сказать, что это были за люди. По-видимому, однако, рабочие, приказчики и мелкие лавочники. Работа шла медленно: никто не знал, как строить баррикаду, и отдельные ее части несколько раз перестраивались. Очевидно, никто не руководил этой разношерстной толпой, не видно было даже организованной дружины. Не верилось глазам при виде баррикады. Казалось, начало восстания было провоцировано, чтобы тотчас же подавить его.

Скоро из угла темной площади раздался револьверный залп. Публика, стоявшая по углам, шарахнулась в сторону, и в то же время кто-то крикнул: «Не бойтесь, это провокаторы стреляют!» Минуты через три выстрелы повторились в том же месте и из окон или с балкона высокого углового дома. Стали говорить, что сверху стреляют жандармы и солдаты, которые прошли через двор по соседней улице. Но раненых и убитых не было видно.

В то же время телефонными проволоками стали перетягивать Садовую по направлению к новому зданию земства, а вдоль улицы разбивали газовые фонари. «Зачем они горят? - заметил кто-то. - Чтобы в нас при свете удобнее было стрелять?» На углу Садовой и Тверской два человека подпиливали телеграфный столб. Теперь выстрелы один за другим раздавались на улице. Не привыкшая еще к ним публика быстро исчезала, и приехавшие казаки нашли площадь почти пустой.

Прошла тревожная для всех ночь, а утром следующего дня баррикады покрывали уже Долгоруковскую и Садовую от Ст. Триумфальной к Кудрину. Здесь работала все та же смешанная толпа, та же неорганизованная масса, но сегодня она была несравненно более революционно настроена. У передовых позиций шла перестрелка, а дальше вырастали все новые и новые баррикады. Так началось вооруженное восстание в Москве.

В первые два-три дня восстания на многих фабриках и заводах ежедневно собирались митинги. Там слышались проклятия правительству обманщиков и реакционеров, всюду с полной верой в успех дела pa6oчиe говорили о необходимости дать решительное сражение старому режиму и добиться, наконец, свободы. Настроение всюду бодрое и праздничное.

Днем я был занят на митингах, а вечером уходил на Пресню в дружину. Этот квартал, с его узкими, кривыми улицами и переулками, населенный почти одними рабочими, представлял необычайно удобное поле для действий дружины. Он скоро целиком оказался в нашей власти. Полиция подвергалась постоянным нападениям со стороны дружинников и сочла за лучше покинуть наш район и свой первый участок, к которому уж слишком близко придвинулись баррикады. Полицию из третьего участка прогнали силой, отобрав оружие. Это было приблизительно 13 декабря. Теперь днем и ночью дружинники караулили все пункты, откуда можно было бы ждать нападения, и обо всякой опасности доносили в «штаб» на Прохоровскую фабрику, в чайную. Здесь собиралась дружина, отсюда мы шли «в дело».

Обыкновенно выступали группой 20-25 человек. «Револьверы вперед, на разведки!» - командовал начальник, и «револьверы» рассыпались по переулкам высматривать, нет ли засады, а «ружья» шли на выстрелы солдат, паливших в никем не защищаемые баррикады. Сюда же приходили и посланные на разведки и делали доклады. Если нигде засады не оказывалось, разведчики оставались с отрядом, если же она была, туда посылалось несколько человек прогнать засаду. До нашего прихода солдаты успевали самое большее дать несколько залпов в баррикаду и, убедившись, что за нею никого нет, облить ее керосином и поджечь. Мы никогда почти не давали одиночных выстрелов - всегда били залпом, чтобы большим шумом произвести больший эффект.

Стреляли из-за ворот, из-за углов, но никогда с открытого места: нам приходилось дорожить своими силами. Что могли сделать мы, плохо вооруженные, новички в военном деле, против обученных солдат и трехлинейных винтовок? Но солдаты действовали очень нерешительно. Баррикады, засыпанные снегом, пули, невидно откуда летевшие в строй, неуловимый враг - все это вносило смущение в их ряды. Они казались усталыми от вина и постоянной тревоги. Они отступали при первых залпах дружины, оставляя убитых и раненых. Иногда отступали и мы, прекращая огонь. Тогда солдатские пули долго со свистом летели вдоль Пресни, а в переулках стоял народ, давно привыкший к этому свисту. Ни один солдат, однако, не решался идти в переулки. Расстреляв патроны на широкой улице, они уходили назад, в часть на Кудринской улице.