журнал Русская жизнь: Счастье 17.06.2009

— У меня было три пути, — говорит Семанов. — Знаете, как богатырь стоит на распутье? Налево пойдешь — коня потеряешь, прямо пойдешь — голову сложишь, направо пойдешь — станешь педерастом. Я мог раскаяться, мог рвать рубаху и становиться диссидентом, а мог... Тут мне один знакомый священник помог. Он мне сказал: «Вы же добровольно вступали в эту свою партию? Значит, вы перед ней согрешили, вот и кайтесь». И когда меня на заседании парткома Союза писателей хотели исключать из партии, я сказал, что меня бес попутал. Мне эта формула очень понравилась — бес-то беспартийный, какой с него спрос.

В 1983 году у Булата Окуджавы вышел роман «Свидание с Бонапартом». Среди героев романа был крестьянин-бунтовщик по фамилии Семанов — фамилия редкая, и Сергей Николаевич уверен, что Окуджава так назвал своего героя именно в его, Семанова, честь.

— Там в конце есть такая сцена, как этот Семанов, уже безногий, раненный на войне, встречает барыню, против которой бунтовал, и говорит: «Прости меня, это бес меня попутал», — говорит Семанов. Из партии его так и не исключили, но на работу не брали пять лет — до тех пор, пока тот же писательский партком не снял с него наложенное по итогам «Дела Василия Рязанова» взыскание.

О себе Сергей Семанов говорит — «настоящий диссидент, только русский», и это, наверное, кокетство — настоящий диссидент не станет с гордостью говорить о пяти помощниках разных членов Политбюро, с которыми он водил близкую дружбу: «Система у нас была однопартийная, но многоподъездная». «Русская партия» с большим количеством сторонников в интеллигентской среде и некоторым количеством покровителей в среднем эшелоне ЦК, была очень странным элементом политического ландшафта брежневских времен — чувствовавшие себя буквально диссидентами, «русисты» за редкими исключениями занимали вполне престижные должности в писательской или журналистской номенклатуре. До «Человека и закона» Семанов работал главным редактором книжной серии «Жизнь замечательных людей» («Перевернул ЖЗЛ из еврейской стороны в русскую»), а до того — гремел в «никоновской» «Молодой гвардии» («Пытался перевести марксизм с иврита на русский»); статья Семанова «О ценностях относительных и вечных» («Теперь ясно видно, что в деле борьбы с разрушителями и нигилистами перелом произошел в середине 30-х годов. Мне кажется, что мы еще до сих пор не осознали всю значимость гигантских перемен, случившихся в ту пору. Эти перемены оказали самое благотворное влияние на развитие нашей культуры»), сильно возмутившая либеральную общественность, до сих пор упоминается в учебниках истории как один из ярких эпизодов идеологической борьбы шестидесятых да и вообще выглядит актуально даже сейчас — по крайней мере, она почти дословно совпадает с нынешним пропагандистским мейнстримом, как и донос «Василия Рязанова»: «Нанесено публичное оскорбление партии. С академической трибуны фашистский лакей (фамилию вписать. — О. К.) безнаказанно обливает грязью работника ЦК». О том, что система опять — однопартийная, но многоподъездная, — и говорить не хочется, и так понятно.

То, о чем забывают, всегда возвращается.

Непотопляемый

История ледохода «А. Микоян»

Храмчихин Александр

Осенью 1941 года Государственный комитет обороны СССР принял весьма своеобразное решение — перегнать с Черного моря на Север и на Дальний Восток три больших танкера («Сахалин», «Варлаам Аванесов», «Туапсе») и линейный ледокол «А. Микоян». Это объяснялось острой нехваткой тоннажа для перевозки грузов (внутренних и по ленд-лизу). На Черном море этим судам делать было нечего, а на Севере и Дальнем Востоке они были нужны до зарезу. То есть решение само по себе было бы вполне правильным, если бы не одно географическое обстоятельство.

Судна были слишком велики для того, чтобы перевести их по внутренним водным путям (Волго-Дону и Волго-Балту), кроме того, Волго-Балт немцы уже вывели из строя. Следовательно, идти нужно было через Мраморное море в Средиземное, затем отнюдь не вокруг Европы (это была гарантированная гибель либо от немецких подлодок, либо от их же бомбардировщиков), а через Суэцкий канал в Индийский океан, потом через Атлантику и Тихий океан на советский Дальний Восток (оттуда «Микоян» должен был продолжить плавание по Севморпути к Мурманску). Таким образом, предстояла почти кругосветка, причем провести ее надо было в условиях войны. Самое интересное ожидало советские суда в начале пути.