Юрий Сидоренко - Своевременные мысли о Российском парламенте

Высший эшелон этой организации при помощи партийной дисциплины и тщательно продуманных привилегий основательно изолирован от окружающего мира, от его трагедий и интересов. В массе своей представители верхнего эшелона власти не блещут индивидуальностью, но все вместе представляют собой мощную, хорошо отлаженную машину. Их организационные, тактические, даже стратегические успехи в ряде случаев объясняются тем, что они играли в шахматы по правилам бильярда — при помощи кия…

Именно с такими людьми столкнулись мы на первом Съезде народных депутатов. Все, что они делали, все, что они говорили, формировалось и разрабатывалось на Старой площади. Эти депутаты представляли в парламенте не интересы своих избирателей, а волю ЦК КПСС. Их победы и поражения, таким образом, носили сугубо партийный характер. И как бы ни ссылались они на телеграммы с мест, на встречи с избирателями, на волеизъявление народа, к какой бы ни прибегали они демократической фразеологии, в их личностной природе все равно была заложена партийная матрица. Их запрограммировали в ЦК. И все аргументы, цифры, факты, эмоции и жесты были организационно подчинены вышестоящему учреждению. Под этим углом зрения и следует рассматривать тактику «Коммунистов России» от съезда к съезду.

Итак, на первом Съезде народных депутатов содружество коммунистов, которое в последующем оформилось в группу «Коммунисты России», пребывало как бы в состоянии идеологической и организационной инерции. Партийный и жизненный опыт этих людей опирался на четко определенные и довольно простые истины: «партия — наш рулевой», «ум, честь и совесть нашей эпохи», «планы партии — планы народа», «народ и партия едины»… Все это в сочетании с привычной партийной дисциплиной как бы заранее предполагало неукоснительное оформление на съезде партийных решений.

Поразительная наивность этих людей заключается в том, что, отрицая десятилетиями вредоносные социологические исследования (для чего социология как наука ими была уничтожена, как и генетика), они в то же время сохранили фанатическое доверие к цифре, И с этих позиций то обстоятельство, что депутатский корпус на 90 % был представлен членами партии, формировало у них иллюзию подавляющего большинства голосов по любому вопросу.

Последующие события показали роковую ошибочность подобных расчетов. Дело в том, что озон свободы на самом деле уже заполнил «стены древнего Кремля». А следующая строка — «просыпается с рассветом вся советская земля» — приобрела вдруг совершенно неожиданный смысл, ибо выборы, в отличие от всех предыдущих мероприятий такого рода, носили теперь не запрограммированный характер, а проводились на альтернативной основе. И многие депутаты попали в парламент уже не по формуле «Мы здесь посовещались и решили», а в результате ожесточенной предвыборной борьбы. Для многих депутатов — членов партии — эта борьба оказалась подлинной школой становления личности, когда рушились обветшалые догмы и стереотипы. Кроме того, формальная принадлежность к партии, как выяснилось, далеко не всегда согласуется с дисциплиной ортодоксального мышления. В этих условиях уже не только централизованные указания имели значения, но и в огромной и нарастающей мере факторы психологические, реалии жизни за пределами Кремлевского Дворца и, конечно, воля миллионов избирателей. Для застойно-партийного человека обстоятельства новые, непривычные, незнакомые, неприятные. Таким образом, партийный билет перестал быть талисманом партийной стабильности. Многие депутаты-коммунисты предпочли опереться на голос собственной совести.

Определенное влияние на поведение «Коммунистов России» оказала также процедура поименного голосования. Воспитанные на закрытых келейных решениях, они вдруг оказались на виду миллионов людей, и лицо каждого стало видно всем. Особенно большое значение данное обстоятельство имело в период работы первого Съезда, когда еще срабатывал естественный рефлекс сохранения лица. На этой волне огромным большинством, была принята Декларация о суверенитете России. И даже те, кто выступал против суверенитета, и те кто составлял памятные записи с осуждением этой акции, все они попали под лучи прожектора общественного мнения, и, будучи ярко освещены, были вынуждены голосовать «за».