Ханнес Ростам - …Ваш маньяк, Томас Квик

В один прекрасный день в феврале 1993 года Йоран Франссон постучал в комнату Томаса Квика и вошел к нему. Он хотел узнать, как Квик относится к своим признаниям. Квик ответил, что его чувства сегодня совсем не так отчетливы, какими они были раньше, и что он во всем сомневается.

— Я хочу дать тебе шанс самому обратиться в полицию. Если в течение двух недель ты не обратишься туда лично, я вынужден буду составить заявление, — объяснил Франссон.

Квик понял, что полицию придется проинформировать, но сказал, что совершенно не уверен, сможет ли он сообщить достаточно сведений об убийстве Юхана.

— Ты должен письменно подготовиться к допросу, — посоветовал Франссон. — И, конечно же, мы пошлем с тобой нашего сотрудника, который будет присутствовать при допросе.

Идя навстречу пожеланиям Франссона, Квик постарался как можно больше поведать об убийстве Юхана Асплунда. Он тут же убедился, что это совсем не то же самое, что делиться воспоминаниями на психотерапевтической беседе с Челем Перссоном. Франссон отметил это событие в карточке:

«Он описывает это скорее как фантазии, и он не уверен, имело ли все это место на самом деле, однако теперь его фантазии получили подтверждение в ходе продолжающейся психотерапии. Я напрямую напомнил ему, что он на прошлой неделе дважды отвечал уклончиво на мой прямой вопрос, были ли у него еще такие случаи. Лично мне представляется странным, что между этими преступлениями прошло 13 лет. Тогда он ответил мне, что у него есть смутные представления или фантазии по поводу еще двоих, одного из них звали Петер, а другого — Микаэль. Порядок указывает на хронологическую последовательность. Однако он не уверен, действительно ли эти двое пали от его рук».

Стюре поведал мне, какие мучения он пережил в те две недели, которые дал ему на размышления Йоран Франссон. Если он признается, что солгал во время терапии, возможно, ему удастся выбраться из затруднительной ситуации. Но поверят ли ему? Что скажет Чель Перссон? И Франссон? Он обдумывал несколько возможных выходов из ситуации, но ни один не показался ему реалистичным. В конце концов он связался с Франссоном и попросил его обратиться в полицию. А дальше — будь что будет.

Младший инспектор полиции Йорген Перссон приезжает в Сэтерскую больницу около одиннадцати часов утра в понедельник 1 марта 1993 года. Спустя полчаса он обустроился со своим магнитофоном в помещении, временно выделенном для допроса, и поприветствовал подозреваемого. Чель Перссон выступает в качестве свидетеля при допросе. Убедившись, что магнитофон работает, Йорген Перссон усаживается в кресле поудобнее.

— Ну что ж, Стюре. Тогда давай потихоньку начнем разговаривать. Стало быть, я представляю полицию Борленге, и на самом деле мне ничего не известно — помимо того, что ты здесь, в Сэтерской больнице, начал рассказывать некоторые вещи, о которых хотел бы поговорить со мной. Так что я ничего не знаю о прошлых расследованиях и все такое, разве что читал что-то в прессе. То есть я совершенно, так сказать, не подготовлен.

Допрос идет вяло, несмотря на все усилия Йоргена Перссона. Наконец он выдавливает простой вопрос, который заводит Квика:

— Так что же все-таки произошло? Что именно ты помнишь, Стюре?

— Я одолжил у знакомого машину, — говорит Квик, — отправился в ночную поездку и постепенно добрался до Сундсвалля. Получается, я отправился из Фалуна в вечерней тьме и добрался до Сундсвалля, когда еще было темно.

— Хорошо, — одобрительно кивает младший инспектор. — А что ты делал потом? Куда ты поехал?

— Это была поездка без плана, просто без всякого… Точнее, у меня не было определенной цели. Но, во всяком случае, я оказался в окрестностях Сундсвалля.

— Кто владелец автомобиля? У кого ты его одолжил?

— Имя я сейчас не вспомню. Зато помню фамилию. Юнгстрём его звали.

— А откуда ты знал этого Юнгстрёма? Это твой родственник? Или знакомый?

— Нет-нет, знакомый. Мы с ним обычно встречались в бассейне «Лугнет».

Квик рассказывает Йоргену Перссону о том, как он в «Вольво» Юнгстрёма прибыл на парковку в жилом квартале Бусведьян к северу от Сундсвалля.

— Ты помнишь, какие там были фасады — какого цвета или из какого материала или что-нибудь такое?

— Тогда, пожалуй, следует сказать, что я с моим свидетелем допроса… мы были там прошлой осенью, так что, может быть, те воспоминания… короче, с воспоминаниями все сложно, — поясняет Квик.

— Ты побывал там и видел это место? Так что ты знаешь, как выглядят дома, — ты это хочешь сказать?