Ханнес Ростам - …Ваш маньяк, Томас Квик

— Можешь взять это с собой. Я долго ждал подходящего случая, и, мне кажется, он настал. — Леннарт ставит коробку на пол передо мной.

Я благодарю доброго комиссара, беру коробку, еду к себе в отель и кидаюсь разбирать ее содержимое.

В коробке — материалы предварительного следствия о Йеноне Леви, о мальчиках, искавших политического убежища, и другие дела, которые были актуальны в тот период, когда Ярлхейм вел следствие.

Поверх всего в коробке лежит первое судебно-медицинское заключение о Йеноне Леви — то самое, по поводу которого Ульссон утверждал, будто ван дер Кваст заставил его переделать. Оно датировано 17 ноября 1996 года и подписано врачом Кристиной Экстрём и профессором Андерсом Эрикссоном. На первой странице кто-то вывел карандашом:

«Рабочий экз. Неверно, по сл. Кваста, переделать».

Далее в коробке лежат еще две версии заключения, последнее из которых подписано только Андерсом Эрикссоном.

Теперь, когда я держу в руках вожделенное заключение, несложно найти те части, которые прокурор ван дер Кваст счел «неверными».

Судмедэксперт Кристина Экстрём сопоставила находки судмедэкспертов с данными, указанными Квиком на допросах, и сделала следующий вывод:

«В отношении хода событий Квик дал несколько различных версий, которые по многим пунктам противоречат друг другу».

Неприятным для следователей обстоятельством стало то, что у Йенона Леви обнаружилась очень специфическая травма в форме фрактуры на правой подвздошной кости. По первому заключению судмедэкспертов, никакие сведения Квика не могли объяснить происхождение этой смертельной травмы.

Сеппо Пенттинен лично встретился с Кристиной Экстрём и пытался убедить ее, что Квик прекрасно мог вызвать перелом подвздошной кости, ударив жертву ногой или топча ее. «Посуди сама, какие у Квика большие ноги!» — сказал Пенттинен. Но Экстрём стояла на своем — травму могло объяснить только падение с большой высоты, ДТП или что-то в таком духе.

Я связался с независимым судмедэкспертом, который подтвердил, что травма подвздошной кости, полученная Йеноном Леви, очень специфична. Она по сути своей смертельна и могла быть вызвана только насилием с приложением большой силы, скорее всего — в результате того, что жертву переехали машиной.

Андерс Эрикссон решил проблему прокурора, опустив около 90 % тех материалов, на которых строила свои выводы Кристина Экстрём. В окончательном варианте заключения учитывалось только то, что Квик рассказывал во время второй реконструкции и на допросе после нее.

Те три заключения, которые лежат передо мной, подтверждают, что описание Яном Ульссоном того совещания в управлении было верным.

«А как ты собирался обойти факт с очками?» — спросил тогда Ян Ульссон Кристера ван дер Кваста.

Это был риторический вопрос, ибо обойти очки не представлялось возможным.

Несмотря на то, что за криминально-техническую часть следствия по делу о Леви отвечал Ульссон, ван дер Кваст послал Анну Викстрём в Авесту за очками. Они были переданы в криминологическую лабораторию с запросом, появились ли за это время более современные методы, позволяющие сделать иной вывод.

Однако в Государственной криминалистической лаборатории придерживались того же мнения, что и раньше: «многое указывает на то», что они идентичны тем очкам, которые надеты на Бене Али на фотографии в паспорте. Это подтверждается исследованием, проведенным предприятием «Хоя-Оптикслип АБ».

Тогда Кристер ван дер Кваст решил просто проигнорировать основательные изыскания судебных инженеров. Вместо этого он обратился в технический отдел в Стокгольме, который пришел к противоположному заключению.

Заключение, сделанное услужливым полицейским, который обратился за консультацией в обычный магазин оптики на Хантверкарегатан в Стокгольме, по случайному стечению обстоятельств тот самый, который давал полицейским скидку на очки, оказалось весомее заключения Государственной криминалистической лаборатории.

Когда в конце 1995 года создавалась «комиссия Квика», существовало искреннее желание с помощью новейших научных методов и лучших представителей полицейской профессии внести ясность в признания трудного для понимания Томаса Квика.

Весной 1997 года эти гордые планы обратились в прах. Некоторые полицейские из Национального управления открыто заявили, что не верят Квику, кто-то ушел, эксперты были отлучены от следствия, и в управлении образовались два враждующих лагеря. Как руководитель оперативного отдела, комиссар Стен Линдстрём отвечал за персонал, и для него следствие по делу Квика, требовавшее больших людских ресурсов, стало дополнительной головной болью.