Эмманюэль Тодд - После империи. Pax Americana – начало конца

Распространение среднего и особенно высшего образования возвращает в ментальную и идеологическую организацию развитых обществ понятие неравенства. Получившие высшее образование после определенного периода колебаний и ложных угрызений совести действительно начинают считать себя «высшими». В развитых странах появляется новый класс, на который приходится (несколько округляя) 20% социальной структуры в количественном и 50% — в денежном отношении. Этот новый класс начинает все с большим трудом переносить ограничения, налагаемые системой всеобщего голосования.

Распространение грамотности возвращает нас в мир Токвиля, для которого развитие демократии представлялось «провиденциальным», следствием почти божественного промысла. Развитие высшего образования позволяет нам сегодня наблюдать другое «провиденциальное» и катастрофическое движение: движение к олигархии. Это поразительное возвращение в мир Аристотеля, где олигархия следовала за демократией.

В тот самый момент, когда демократия начинает укрепляться в Евразии, она чахнет на месте своего рождения: американское общество превращается в систему по сути неравноправного господства. И этот феномен получил прекрасное концептуальное выражение в книге Майкла Линда «Грядущая американская нация» (Lind M. The Next American Nation. The New Nationalism and the Fourth American Revolution. — N.Y.: The Free Press, 1995). В частности, в его книге мы находим первое систематическое описание нового американского правящего класса — «надкласса» (the overclass).

Но не будем ревнивыми. Франция почти столь же продвинулась по этому пути, как и Соединенные Штаты.

Странными предстают эти «демократические» политические системы, в рамках которых сталкиваются элитизм и популизм, где существует всеобщее голосование, что не мешает правой и левой элитам договариваться о недопущении любой переориентации экономической политики, угрожающей сокращением неравенства. Все более и более бессмысленным представляется этот универсум, в котором предвыборная борьба в итоге титанической медийной схватки завершается сохранением status quo. Доброе согласие элит, отражение существования высшей вульгаты (то есть идеологии 20%, составляющих высший слой общества) не допускает, чтобы видимая часть системы дезинтегрировалась даже тогда, когда всеобщее голосование создает предпосылки кризиса. Джордж У. Буш был избран президентом Соединенных Штатов в результате смутного процесса, не позволяющего утверждать, что он победил по арифметическим показателям. В другой крупной «исторической» республике — во Франции — несколько позднее наблюдается противоположный случай, весьма близкий к логике Саши Гитри: кандидат в президенты получает 82% голосов. Почти полное единогласие французов является результатом действия другого социологического и политического механизма блокирования чаяний 20% населения — низших слоев — высшими слоями (20%), которые на данный момент идеологически контролируют 60%, принадлежащих к средним стратам. Но результат все тот же: избирательный процесс не имеет никакого практического значения, и процент воздержавшихся постоянно растет.

В Великобритании развивается тот же процесс культурной рестратификации. Еще на ранних этапах он был проанализирован Майклом Янгом в его книге «Возвышение меритократии» — довольно кратком, но действительно провидческом эссе, опубликованном в 1958 году (Young M. The Rise of the Meritocracy. — Harmondsworth: Penguin, 1961 (первое издание — 1958 г.)). Вступление Англии в демократическую фазу произошло позднее и в более умеренных формах: все еще недавнее аристократическое прошлое, воплощенное в сохранении весьма четких классовых различий, облегчает мягкий переход к новому миру западной олигархии. Новый американский класс несколько завидует этому, что проявляется в англофильстве, ностальгии по викторианской эпохе, которая обошла США стороной (Lind M. Op. Cit. — P. 145).

Было бы, таким образом, неточным и несправедливым ограничить кризис демократии только пределами Соединенных Штатов. Великобритания и Франция, две старые либеральные нации, приобщенные историей к американской демократии, также оказались втянутыми в параллельные процессы олигархического отмирания. Но они находятся в глобализированной политической и экономической системе, они — на подчиненном положении. Они должны, следовательно, следить за сбалансированностью внешнеторговых обменов. Их социальные траектории на определенном этапе должны будут отделиться от траектории Соединенных Штатов. И я не думаю, что в будущем мы сможем говорить о «западных олигархиях», как раньше говорили о «западных демократиях».