Эмманюэль Тодд - После империи. Pax Americana – начало конца

По сути Бжезинский молчаливо признает парадокс Фукуямы и предлагает дипломатическую и военную схему сохранения контроля над Старым Светом. Хантингтон, будучи менее умелым игроком, не признает оптимистичного универсализма модели Фукуямы и отказывается рассматривать возможность утверждения демократических и либеральных ценностей на всей планете. Вместо этого он делит страны на этнические и религиозные категории, большинство которых будто бы неспособны по природе своей на восприятие «западного» идеала.

На этой стадии размышлений перед нами не стоит вопрос выбора между различными историческими возможностями: может ли либеральная демократия распространиться повсюду? Если да, то принесет ли это мир? Но нам необходимо понять: Бжезинский и Хантингтон дают ответ Фукуяме, возможность маргинализации Соединенных Штатов, которая кажется парадоксальной в момент, когда весь мир обеспокоен их всемогуществом, неотступно преследует американские элиты. Будучи далекой от идеи возврата к изоляционизму, Америка боится изоляции, боится оказаться одинокой в мире, который, возможно, не будет в ней нуждаться. Но почему она теперь боится дистанцирования от мира, что было смыслом ее бытия со времен Декларации о независимости 1776 года до событий в Перл-Харборе 1941 года?

Страх стать бесполезными и оказаться в изоляции, которая может за этим последовать, для Соединенных Штатов — нечто большее, чем просто новое явление: это кардинальное изменение их исторически сложившегося облика. Отделение от коррумпированного Старого Света было одним из основополагающих (а может быть, и главным) мифов Америки. Земля свободы, изобилия и морального совершенства, Соединенные Штаты Америки решили развиваться отдельно от Европы, не вмешиваясь в позорные войны циничных наций Старого континента.

Изоляционизм в XIX веке в действительности был только дипломатическим и военным, поскольку экономический рост Соединенных Штатов подпитывался за счет двух постоянных и необходимых потоков из Европы: капиталов и трудовых ресурсов. Европейские инвестиции и иммиграция высококвалифицированной рабочей силы были подлинными экономическими движителями американского эксперимента. Как и следовало ожидать, к концу XIX века Америка располагала не только наиболее мощной, но и наиболее самодостаточной экономикой планеты, производящей в массовых масштабах сырье и имеющей высокое положительное внешнеторговое сальдо.

В начале XX века Соединенные Штаты уже больше не нуждались в остальном мире. С учетом их реальной мощи их первые акции вмешательства в Азии и Латинской Америке были довольно скромными. Но, как уже стало ясно в годы Первой мировой войны, планета нуждалась в них. Соединенные Штаты противились недолго, точнее, до 1917 года. Затем они вновь вернулись к изоляционизму, отказавшись ратифицировать Версальский договор. Пришлось ждать Перл-Харбора и объявления Германией войны Америке, чтобы Соединенные Штаты заняли в мире по инициативе, если можно так выразиться, Японии и Германии место, которое соответствовало их экономическому могуществу.

В 1945 году американский валовой внутренний продукт составлял более половины мирового валового продукта, и последствия этого превосходства были чисто механические и немедленные. Да, к 1950 году сфера коммунизма охватывала сердцевину Евразии — от Восточной Германии до Северной Кореи, но Америка, мощнейшая военно-морская и военно-воздушная держава, стратегически контролировала основную часть планеты с благословения многочисленных союзников и клиентов, приоритетом которых была борьба против советской системы. Именно с согласия большой части мира укрепилась американская гегемония, несмотря на поддержку коммунизма со стороны значительной части интеллигенции, рабочих и крестьян тех или иных стран.

Мы обязаны признать, если хотим понять последующие события, что эта гегемония в течение многих лет была благотворной. Без признания в основном благотворного характера американского господства в 1950-1990 годы мы не сумеем оценить значение последующего перехода Соединенных Штатов из состояния полезности для мира в состояние ненужности, бесполезности и вытекающих из этого кульбита трудностей как для них, так и для нас.

Гегемония в 1950-1990 годах в некоммунистической части планеты почти заслуженно была охарактеризована имперской. Благодаря своим экономическим, военным и идеологическим ресурсам Соединенные Штаты обрели на какое-то время масштабы имперской державы. Превосходство либеральных экономических принципов в находившейся под политическим и военным руководством Вашингтона сфере привело к трансформации мира, к тому, что называется сегодня глобализацией. Но это затронуло также во временном и глубинном планах и внутреннюю структуру самой господствующей нации, ослабив ее экономику и деформировав ее общество. Поначалу процесс этот был медленным, постепенным. Не осознанные поначалу действующими лицами истории отношения зависимости возникли между Соединенными Штатами и сферой их господства. В начале 70-х годов появился дефицит в американском внешнеторговом балансе, ставший структурным элементом мировой экономики.