Эмманюэль Тодд - После империи. Pax Americana – начало конца

С Россией, которая, как свидетельствуют все факты, становится благоразумным партнером, правда, очень ослабленным в экономическом и военном отношениях, и вместе с тем является крупным экспортером нефти и природного газа, Европа может только расширять сферы взаимопонимания. Стратегическая беспомощность США перед лицом России сглаживает противоречия между ними. Америка без конца вынуждена после актов агрессии прибегать к демонстрации своей дружбы с Россией. К этому ее подталкивает и боязнь, что русские и европейцы оставят ее в стороне от своих будущих переговоров.

В отношении ислама американская пагубная агрессивность продолжает усугубляться и становится очень конкретной. Мусульманский мир поставляет в Европу значительную часть иммигрантов: пакистанцев в Англию, арабов из Магриба во Францию, турок в Германию, если ограничиться только наиболее многочисленными группами иммигрантов. Дети этих иммигрантов являются гражданами стран, принявших их, включая отныне и Германию, где только что приняли закон о «праве почвы», что сближает ее с Францией. Европа должна поддерживать отношения мира и доброго взаимопонимания с мусульманскими странами не только в силу их географической близости, но и для того, чтобы обеспечить внутренний мир в своих странах. Здесь Соединенные Штаты выступают как генератор не только международных, но и внутренних беспорядков. Нападения молодых обездоленных арабов Магриба на синагоги в первом квартале 2002 года позволили Франции первой познать опыт дестабилизации вследствие американо-израильской политики, хотя глубинные причины бунта лежат в структурном неравенстве, все более характерном для самого французского общества. Неясно, как Германия со своими турками и еще больше Англия со своими пакистанцами смогут избежать в грядущие годы дестабилизирующего воздействия США.

Говорить о Европе, о ее мощи, о ее растущем антагонизме с Соединенными Штатами — означает использовать концепцию, смысл которой не определен: экономический регион, сфера цивилизации, агрегат наций, короче говоря, — если уж оставаться в абсолютной неопределенности, — общность, которая находится в движении. В настоящее время экономическая интеграция продолжается. Благодаря своей массе и своим успехам эта общность притягивает к себе новых членов из числа стран Восточной Европы и, кажется, предназначена для того, чтобы, несмотря на все трудности, поглотить Турцию. Однако первым политическим результатом этой спонтанной экономической экспансии становится дезорганизация. Экономическое расширение ставит организационную систему в беспомощное положение. Стойкое сохранение наций, воплощающееся в языках, политических системах, ментальности, делает весьма трудным процесс принятия решений, приемлемых для всех членов.

С мировой стратегической точки зрения, подобная эволюция могла бы быть воспринята как начало процесса дезинтеграции. В действительности она просто делает особенно вероятным процесс упрощенного принятия решений тремя ведущими странами, при котором Великобритания вместе с Германией и Францией фактически составили бы руководящий триумвират. Франко-германское сближение сейчас, после нескольких лет разногласий, является весьма вероятным. Роль Соединенного Королевства могла бы быть абсолютно новой, но должна рассматриваться в плоскости возможностей. Мы не должны повторять изначальную ошибку Бжезинского, который уверяет нас, что Великобритания, в отличие от Франции и Германии, не является «геостратегическим игроком» и что «ее политика не заслуживает пристального внимания». Роль франко-британского сотрудничества в разработке европейской военной политики такова, что эта оценка уже сейчас может быть квалифицирована как неудачная.

Между 1990 и 2001 годами франко-германские отношения не были хорошими. Объединение двух германских государств разбалансировало Европу — создание Германии с 80-миллионным населением как бы рикошетом уменьшило роль Франции, число жителей которой достигает только 60 млн. человек. Объединение валют, которое должно было бы представлять собой оптимистичное продвижение вперед, было задумано, чтобы связать Германию. Для ее успокоения европейцы согласились на преувеличенно строгие критерии управления и на годы стагнации. Со своей стороны, Германия, слегка опьяненная вновь обретенным единством, не сыграла умиротворяющей роли в этот период, особенно во время распада Югославии. Эта фаза закончилась. Германия эволюционирует в направлении большей гибкости и гедонизма, сближаясь с Францией в ментальном плане.