Дмитрий Гордон - Виктор Суворов - исповедь перебежчика

— Время истекло. Тебе нужно еще время на размышление?

— Нет.

— Еще одна минута?

— Нет.

— Что ж, капитан, тогда мне выпала честь первым поздравить тебя со вступлением в наше тайное братство, которое именуется Главное разведывательное управление Генерального штаба, или сокращенно ГРУ. Тебе предстоят встреча с заместителем начальника ГРУ генерал-полковником Мещеряковым и визит в Центральный Комитет к генерал-полковнику Лемзенко. Думаю, ты им понравишься. Только не вздумай хитрить. В данном случае лучше задать вопрос, чем промолчать. Иногда, в ходе наших экзаменов и психологических тестов, такое покажут, что вопрос сам подступает к горлу. Не мучь себя. Задай вопрос. Веди себя так, как сегодня вел тут, и тогда все будет хорошо. Успехов тебе, капитан».

— Тебе объяснили, что будет, если изменишь Родине?

— Да, статья 64-я, высшая мера. Они еще так сказали: «Любим мы тебя или не любим — это не имеет никакого значения».

— «Из-под земли все равно достанем».

— Дело в том, что до тех пор, пока я, изменив, существую, олицетворяю возможность бежать, поэтому то, как они ко мне относятся, роли никакой не играет. Рано или поздно меня нужно поймать и придушить, чтобы остальным неповадно было, и что по сортирам людей мочат, так это правда.

Сижу я три года назад дома, и вдруг телефонный звонок. Поднимаю трубку — Саша Литвиненко: «Слушай, меня траванули». Я: «Саша, да брось ты!», а он: «Нет, это не просто так — я в госпитале». Ну, ладно. Мы с Таней его жене звоним: «Марина, дня через три он выйдет? Мы к вам чайку приедем попить». — «Да нет, — вздыхает, — наверное, дня через четыре».

— А вы были знакомы?

— Господи, ну а как же иначе! Мы были очень даже знакомы, и когда просят: «Опиши его в двух словах», я говорю: это был д’Артаньян — человек с открытой душой, высокий, красивый, симпатяга, спортсмен. Каждое утро десять километров бегал, не курил, не пил — даже чая, и если чаем его отравили, так это китайский какой-то был, травяной.

Набираем опять номер Марины: «А он еще в госпитале.». — «Ну, тогда мы туда подъедем». — «Нет, сейчас не надо». Звоню Саше и слышу, как он угасает, угасает. Я был первым, кому он из госпиталя о своей беде сообщил. «Меня, — сказал, — траванули, но я же хитрый. Полведра марганцовки развел и вот пью: все из меня вышло, самая малость осталась. Хотя, вообще-то, вышло…». Так что это достаточно все серьезно. Уже потом мы увидели фотографию: лысый д’Артаньян — человек таял, как свечка.

— В СССР тебя заочно приговорили к расстрелу…

— Угу!

— Какие ощущения ты испытал, когда об этом узнал?

— Чудесные! Так хорошо стало: душа поет, жаворонки в небе звенят. (Перестав улыбаться. ). Докладываю. Допустим, жена тебя ставит в известность: «Мне нужны новые туфли». Ты киваешь: «Ну ладно». Потом: «Мне нужна шуба». Ты начинаешь уже напрягаться, что-то подсчитывать, а у меня проблем нет — я же списанный: «Танечка, да пожалуйста!».

— Щедрость наступила невиданная …

— Не только щедрость. Предположим, где-то у тебя заболело. Ты: «Ой-ой-ой, занемог что-то.», а мне все нипочем — я-то уже несуществующий, поэтому мелочевкой какой-то меня не проймешь. Ну, сердце мне сделали — кардиостимулятор поставили.

«Я расскажу тебе, как убивают.»

— Зная не понаслышке о всемогуществе этой системы, ты испытывал страх, что тебя таки достанут …

— нет!..

— …что кто-то уколет в толпе зонтиком, что-то подсыплет или просто выстрелит из-за угла?

— Слушай, кольни меня! Ну? Чего ты?

— Не было страха? Не понимаю …

— А что понимать? Человек я, вообще-то, пугливый: могу чего угодно бояться и ощущать всевозможные фобии, а вот этого не боюсь, и все, причем объяснить: как, почему? — не могу. Особенно после того, как «Ледокол» вышел, о страхе забыл, а еще. Стой, обожди — дело вот как было. Мы убежали 10 июня семьдесят восьмого, а 7 сентября того же года здесь, в Лондоне (С ударением на втором слоге. ), был убит болгарский диссидент Георгий Марков.

Вместе:

— …зонтиком…

— Слушай, я расскажу тебе, как убивают. Диапазон средств очень широкий, но спецслужбам нужно одно из двух: или убрать тихо, чтобы никто не усек, что это смерть неестественная (сердце, например, прихватило — и все, отошел), или уж так громко, из автоматов, чтобы все сразу заговорили: «О-о-о, прямо у здания МВД расстреляли, в собственном “Мерседесе”!».

— …и чтобы все потенциальные предатели зарубили себе на носу, чем эти скверные игры заканчиваются, да?