Газета Завтра Газета: Газета Завтра 502 (27 2003)

В книжке Б.Тарасова, изданной в серии "Жизнь замечательных людей", через сто тридцать лет после его смерти, автор, "забегая вперед", сообщает читателю, что определяющей чертой Чаадаева было жестокое немилосердное себялюбие, что некоторые черты он унаследовал от своего дяди, который был донельзя своенравен и чрезвычайно капризен, к тому же гувернер-англичанин научил Петра пить грог. Телевизионный комментатор, представляя книгу, спрашивает Тарасова, чем же интересен нам этот Чаадаев и как трудно писать книжку о человеке, которого так не любишь, и не получает никакого ответа.

Чаадаев был человек частный. Писал письма. Чаще всего они никуда не отправлялись. Петр Яковлевич обычно принимал по средам, письма читали, переписывали. Иногда адресаты знали о существовании писем и о их содержании в пересказах.

Одно из его писем к Екатерине Дмитриевне Пановой было напечатано в журнале "Телескоп" в 1836 г. и вызвало переполох. Его не так прочитали. Не с теми интонациями. Студенты Московского университета явились к его попечителю графу Строганову и заявили, что готовы с оружием в руках вступиться за оскорбленную Россию.

Герцен вспоминал: "Я раза два останавливался, чтобы отдохнуть и дать улечься мыслям и чувствам, и потом снова читал и читал. Я боялся, не сошел ли я с ума... Весьма вероятно, что то же самое происходило в разных губернских и уездных городах, в столицах и господских домах".

Как известно, нет плохих или хороших стихов, а есть плохие и хорошие поэты. Одна и та же строка или стихотворение, написанные разными поэтами, выражают совершенно различные чувства. Тютчевское "мысль изреченная есть ложь" продолжает размышления Чаадаева: "смутное чувство, неоформленное понятие... большего мы никогда не добьемся"; Ивана Киреевского: о нарисованном цветке, который не растет и не пахнет. О бессильности воздействия слова на душу и волю. Если же строчка написана Давидом Самойловым, она — для домашнего чтения, следующая должна кончаться на "едрена вошь". У Дмитрия Александровича Пригова она ничего не означает (у раннего Пригова это было выражением радости: он написал стихотворение). Различны интонации, ударения. Повторяя Толстого, обычно ставят ударение не на том слове. Патриотизм — последнее прибежище для негодяев; у Толстого ударение на последнем слове; негодяи, захватившие власть, прикидываются патриотами. Правильные интонации при чтении чаадаевского письма восстановил Платонов:

Пушкин. "Когда же сбудется что-нибудь в России?"

Чаадаев. "Всё сбудется! Она уже сейчас прекрасна, а счастливой будет".

Пьеса "Ученик лицея" написана Платоновым в 1950 году! Впрочем, и Тютчев говорил о Чаадаеве: "Человек, с которым я согласен менее, чем с кем бы то ни было, и которого, однако, люблю больше всех".

Царь, чтобы успокоить студентов, предписал считать Чаадаева умалишенным, редактора журнала Надеждина выслать на житье в Усть-Сысольск, а ректора Московского университета Болдырева, известного востоковеда и цензора журнала, отставить за нерадение от службы, что лишало его права на пенсию. Когда Надеждин принес Болдыреву для чтения письмо, тот с большим увлечением играл с дамами в карты, по маленькой, и потому прогонял Надеждина. Потом согласился слушать статью во время игры и тут же на ломберном столике подписал одобрение к печати. Надеждин читал с пропусками, чтобы не отвлекать ректора от игры.

Сейчас Норова, Болдырев и Чаадаев лежат в Некрополе на расстоянии вытянутой руки. Следующий год будет високосный и седьмое июня придется на понедельник, день, закрытый для посещения, но можно прийти накануне.

Павел Крусанов

8 июля 2003 0

28(503)

Date: 08-07-2003

Author: Павел Крусанов

АМЕРИКАНСКАЯ ДЫРКАОтрывки из нового романа.

ИТАК, Я ПОЗВОНИЛ ЕМУ. Мы встретились под Лугой, на нейтральной полосе, в придорожном трактире с не то психоделическим, не то трансперсональным названием "Дымок". Крыльцо едальни выходило прямо на Киевскую трассу, поэтому отыскать заведение было нетрудно.

Курехин — в тех же усах и эспаньолке — вкушал индейку с грибами, задумчиво орудуя чуть выдающейся вперед челюстью. Себе я заказал телятину в горшочке и стакан Каберне. Было так жарко, что вороны снаружи летали с открытыми клювами, а из земли дрожащим маревом поднималась тоска. Вообще-то следовало обойтись мороженым в клетчатом вафельном стаканчике, но пахло здесь так аппетитно, что легче оказалось поддаться и отведать что-нибудь, чем устоять.