И Шайтанов - Имя, некогда славное

А между тем это сходство совсем не так уж и очевидно, не так уж велико. Если автор "Виндзорского леса" на нем настаивал, то для нас сегодня это лишнее доказательство того, что, даже меняя язык поэзии, "августинцы" не любили привлекать к этому внимание. Оригинальность не была в числе достоинств, которыми они особенно дорожили.

Человек, осведомленный в истории английской поэзии, минуя античные аналогии, признает "Виндзорский лес" важным звеном в развитии описательного стиля, отмеченного подробностью наблюдения природы. Его истоки - в "топографических" поэмах XVII века (одна из самых ранних и известных - "Холм Купера" Джона Денема), его кульминация - "Времена года" (17261730) Джеймса Томсона, младшего современника Поупа, воспринявшего многочисленные его уроки.

Первые наброски поэмы сделаны Поупом очень рано, одновременно с "Пасторалями". Его отрочество прошло в Виндзоре, бывшем местом постоянных прогулок. Однако долгое время наброски не становились поэмой, не получали завершения, ибо восхититься природой и ее описать - цель . недостаточная для высокой поэзии, с точки зрения Поупа. Его классический вкус противился излишней подробности, которая, как учил Гораций, вредит поэзии. И Поуп, ценивший живописность, зримость образа, стремился пробудить их, избегая распространившегося в его время обычая петь все то, что видишь.

Его стих метафоричен, по крайней мере, на фоне всей "августинской" традиции. Отношение к метафоре было настороженным, ибо ее считали наследием темной "метафизической" поэзии предшествующего века или присущего ему же остроумия, которое теперь все чаще порицается как ненужное затемнение смысла. Сопряжению далековатых идей в метафоре предпочитали характерные метонимические перифразы, сделавшиеся штампами "августинского" стиля. В стихотворении не говорили о птицах, но о "пернатом племени", не говорили об овцах, но о "шерстяном богатстве". Так, считалось, грубая реальность должным образом облагораживалась и отвечала требованиям хорошего вкуса; а одновременно и объяснялась, представала в свете разума.

Такого рода перифраз немало и у Поупа, как немало у него традиционных эпитетов, не менее традиционных отвлеченных образов, требовавших написания слов с заглавной буквы (пропадающей в современных изданиях), чтобы подчеркнуть необходимость понимания сказанного в некоем обобщающем, почти аллегорическом смысле. Все это черты стиля, присущего Поупу, в значительной мере им созданного. Однако он владеет стилем, а не стиль диктует ему.

Обобщая, Поуп умеет оставаться индивидуальным в выражении и конкретным в образе; выражая вечные идеи, он умеет делать их своими, возвращать им жизнь. "Рощи Эдема, давно исчезнувшие, живут в описании и зеленеют в песне", как сказано в начале "Виндзорского леса".

Обычная для него метафора, изящная и настолько легкая, что она с трудом удерживается в переводе, а, исчезая, делает стих более риторичным, воображение более тяжелым, чем они были в действительности.

Нередко Поупа, указывая на "Опыт о человеке", порицают за то, что его философичность сводится к зарифмовыванию чужих мыслей и тезисов. Тогда ему в пример, уже подчеркивая не сходство, а разность, ставят "метафизиков" или романтиков, для которых идеи - повод развить образ.

Соглашаясь с тем, что Поуп ценит силу просто и прямо выраженной мысли, - иначе он не был бы "августинцем" по традиции, к которой принадлежал, и признанным по своему таланту мастером афоризма, - мы не должны терять из виду разбросанные в его стихах блестки поэтического воображения, подхватившего мысль и облекшего ее зримо, предметно:

Жизнь жаворонка в воздухе - навек,

Лишь тельце подбирает человек.

В образе - отзвук популярного неоплатонизма, приписывавшего обладание душой всему живому. 'Картина же являет не фиксирующее факты и наблюдения описание охоты, а ее "метафизическое" осмысление, в котором главное установить отношение человека к природе, а в ней самой - духовного к материальному.

И наконец, Поуп, не раз порицавший излишества остроумия, знал и его подлинную силу, владел ею не только в афористической отточенности выражения, но и в развернутой метафоре, достаточно трудной и для читателя и для переводчика. Вот, скажем, обращение к художнику в начале "Послания к леди": поэт предлагает приготовить холст, загрунтовать его; слово "грунт", в английском языке совпадающее со словом "земля", рождает метафору - краски предлагается брать у неба, у радуги, а переносить их на облако... Только тогда есть какая-то надежда передать женский облик во всей его прелести и изменчивости. Нигде более, чем в "Виндзорском лесе", Поуп не проявит свое восхищение природой, умение сохранить свое чувство и ее образ в стихе. Подсчитано, что в поэме цветовое слово приходится на каждые семь строк текста - необычайная колористическая насыщенность; для сравнения - в "Опыте о человеке" окрашена лишь каждая семьдесят шестая строка. Буйство красок, торжество зрения, но даже здесь Поуп не отдается во власть описательности, которая в его время все чаще начинает сопутствовать любви к природе в поэзии.