Джейкоб Аппельбаум - Шифропанки - свобода и будущее Интернета

ДЖУЛИАН: Когда необходимо решить, что подвергать цензуре, а что нет, нужно сделать две вещи. Во-первых, создать техническую архитектуру, которая в принципе это позволяет. Создать государственную цензурную машину, которая сможет работать эффективно. Во-вторых, для цензуры вам требуются комитет и бюрократия. И этот комитет должен быть по определению тайным – он абсолютно бесполезен, если не является засекреченным и не осуществляет тайного правосудия.

ЭНДИ: Знаете, у нас в Германии есть одно хорошее правило…

ДЖЕЙКОБ: Только одно?

ЭНДИ: Правило такое: если закон нельзя исполнить, он не имеет права на существование. Когда закон не имеет смысла, скажем, если он запрещает ветряные мельницы или что-то в этом роде, немцы говорят: «Ладно, забудем». Нас с вами вдохновляет интернет образца первых лет, когда он только начинал развиваться, – инфопоток был свободен: никто его не ограничивал, не блокировал, не подвергал цензуре, не фильтровал. Распространив наше понимание свободного инфопотока на всю планету – а в каком-то приближении это явление планетарного масштаба, – мы увидим, конечно, что он повлиял на власть, на то, как она проводит в жизнь решения, на цензуру, как предварительную, так и по факту или любую другую. Мы все знаем о возникающих на этой почве конфликтах. Вопрос заключается в том, какова наша концепция власти, ну или будущей послеправительственной организации, ППО, – возможно, одной из первых ППО стал проект WikiLeaks, – потому что я не уверен, что правительства отдельных стран в состоянии решить проблемы этой планеты вроде экологических.

ДЖУЛИАН: Правительства тоже в этом не уверены – неясно, где проходит граница между ними и прочим миром. Правительства размыты. Они расположены в физическом пространстве, а WikiLeaks занимает часть пространства в Сети. Интернет-пространство включено в физическое, однако отношения между ними настолько сложны, что второе не может даже сказать, что первое – это его часть. Вот почему появилось понятие киберпространства, какого-то иного мира, который существует вне нашего, – из-за того, что интернет не связан с физическим миром напрямую, сложен и универсален. Один и тот же файл в интернете можно прочесть в любой точке земного шара как в настоящем, так и в будущем – отсюда универсальность. В этом смысле проект WikiLeaks, занимающий киберпространство и наловчившийся перемещать информацию, невзирая на препятствия в физическом мире, можно назвать организацией из эпохи, в которой государств уже нет, – нас нельзя контролировать географически. Я не хотел бы доводить аналогию до абсурда – все-таки я сижу под домашним арестом. Принудительная сила государства очевидным образом действует на всех людей, где бы они ни находились. Но журналисты любят делать акцент на том, что мы – средство массовой информации, не привязанное ни к одной стране, и они правы, когда подчеркивают последнее обстоятельство. Я всегда говорил: «Как вы думаете, что представляет собой компания Newscorp? Это огромная транснациональная корпорация». Однако Newscorp структурирована таким образом, что на ее ключевые компоненты может влиять власть. Вот почему компании пришлось так нелегко, когда в Великобритании разразился скандал с телефонной прослушкой, вот почему Newscorp пытается присосаться к американскому истеблишменту. Но если ее активы – это в основном информация, организация может стать транснациональной настолько, что уничтожить ее будет непросто – из-за криптографии. Поэтому нас поместили в финансовую блокаду – прочие наши стороны подавить труднее [121] .

ДЖЕЙКОБ: Давайте взглянем на настоящее оптимистически и вернемся к тому, о чем мы говорили. Ты спрашивал, как меня притесняли, ты спрашивал о цензуре в странах Запада, и я говорил про обамовскую программу точечных убийств, о которой говорят, что она законна, потому что состоялся судебный процесс и убийцы исполняют приговор.

ДЖУЛИАН: Это был тайный судебный процесс.

ДЖЕЙКОБ: Все это можно привязать к Джону Гилмору. Один из его исков касался права анонимно перемещаться по США, и судья в итоге сказал буквально следующее: «Слушайте, нам нужно свериться с секретными правовыми актами. Мы заглянем в эти акты и поймем, можете ли вы делать то, на что вы имеете право, или нет». Они заглянули туда и обнаружили, что Гилмор имеет право перемещаться анонимно – они никак не ограничивали его права. Он так и не узнал, что это за акты, а власти по итогам выигранного им процесса изменили политику управления безопасностью перемещений и Министерства национальной безопасности – оказалось, что права граждан ограничены секретными актами в недостаточной мере [122] .