Джейкоб Аппельбаум - Шифропанки - свобода и будущее Интернета

ДЖЕЙКОБ: То же самое говорят о торговле органами. Не пропадать же этим органам, верно?

ЖЕРЕМИ: Если приглядеться к китайской цензуре, окажется, что с технической точки зрения это одна из самых передовых цензурных систем в мире.

ДЖЕЙКОБ: В точку.

ЖЕРЕМИ: И я слышал, что в социальной сети «Вэйбо» – это китайский эквивалент Twitter – власти могут фильтровать сообщения по хештегу, чтобы их видели только жители конкретной провинции.

ДЖЕЙКОБ: Важно помнить, что, когда разговор заходит о цензуре в Азии, о тамошних жителях говорят как о «других», будто бы все это касается только Где-То-Там-Стана. А когда ты ищешь что-то в Google в Соединенных Штатах, система сообщает тебе, что часть результатов поиска опущена ввиду требований закона. Между этими явлениями есть разница – и в том, как они реализуются, и, конечно, в социальной реальности, в том, что, почему и даже когда именно опускается, – но по большому счету разница заключается в архитектуре системы. Скажем, американский интернет крайне децентрализован, и его очень сложно подвергнуть цензуре в китайском стиле.

ДЖУЛИАН: Но огромная часть системы – это Google, а его можно цензурировать. Google просто не показывает огромное множество сайтов, ссылающихся на WikiLeaks.

ДЖЕЙКОБ: Безусловно. И поскольку индекс сам по себе свободен, можно провести дифференциальный анализ.

ДЖУЛИАН: Да, в теории.

ДЖЕЙКОБ: В теории, но и на практике: есть люди, которые работают над распознаванием цензуры такого типа – они сравнивают результаты поиска в разных частях мира. Думаю, важно помнить о том, что цензура и слежка – это не те явления, которые имеют место «в других странах». На Западе люди обожают говорить о том, что «жителям Ирана, Китая и Северной Кореи нужны анонимность и свобода, а у нас тут они и так есть». «Тут» обычно означает «в США». На деле цензура процветает не только при тоталитарных режимах – если ты крупная шишка, никакой режим для тебя не тоталитарный. Мы думаем, что Великобритания – чудесная страна, обычно люди уверены, что Швеция – отличная страна, но, если в любой из этих стран ты поссоришься с властями, ничего хорошего тебя не ждет. Впрочем, Джулиан еще жив, правда? Вот признак того, что Великобритания – свободная страна, верно?

ДЖУЛИАН: Я очень сильно потрудился для того, чтобы сохранить свой нынешний статус. Но, наверное, нам следует поговорить об интернет-цензуре на Западе. Это очень интересная тема. Представьте, что мы перенеслись в 1953 год и заглядываем в Большую советскую энциклопедию – в СССР она распространялась повсеместно и корректировалась по мере того, как сменялись политики. В 1953 году Берия, глава НКВД, советской тайной полиции, скончался [107] и посмертно оказался в политической опале, так что раздел о Берии, где он всячески возвеличивался, по распоряжению властей следовало удалить из энциклопедии. Взамен власти выпустили исправленный вариант статьи, который нужно было вклеить на место исходника во всех экземплярах энциклопедии до единого. И все знали, что раньше статья содержала другой текст. Я рассказываю об этом именно потому, что вклейку нельзя было не заметить, отчего та попытка изменить энциклопедию и вошла в историю. Сегодня в Великобритании Guardian и другие крупнотиражные газеты тайно убирают статьи из сетевых архивов, так что никто об этом и не знает. Ты заходишь на сайт, ищешь материал, скажем, о том, как миллиардера Надми Аучи обвинили в мошенничестве, и видишь слова «Страница не найдена» – и из реестра статей она удалена тоже.

Давайте я расскажу, как соприкоснулся с историей Надми Аучи. В 1990 году, когда Ирак вторгся в Кувейт, разразилась первая война в Персидском заливе. В изгнании и после возвращения на родину правительству Кувейта требовались деньги, и оно стало продавать разные активы, включая заводы по переработке нефти за пределами страны. Бизнесмен Надми Аучи, иммигрировавший в Великобританию в начале 1980-х годов из Ирака, где он был крупной шишкой в клике Саддама Хусейна, сыграл в той сделке роль посредника, и впоследствии его обвинили в причастности к хищению 118 миллионов долларов в форме незаконных комиссионных. Это оказалось крупнейшее расследование дела о коррупции в послевоенной Европе. В 2003 году Аучи судили за мошенничество – его дело стало известно как «скандал с компанией Elf Aquitaine». Невзирая на это, Аучи зарегистрировал через люксембургский холдинг более 200 компаний – и еще больше через Панаму. Сегодня он участвует в послевоенных иракских сотовых контрактах и ведет бизнес по всему миру [108] .