Александр Больных: Подлодки в бою. «Топи их всех!»

«Мы следовали за пароходом „Этова“ по бухте Чарлстон. Лейтенант Пэйн, который командовал лодкой, стоял в люке и запутался в шланге. Пытаясь освободиться, он ногой нажал рукоять, управлявшую рулями. Пэйн только что отдал приказ двигаться вперед. Лодка пошла вниз, и ее быстро залило через открытые люки. Пэйн выскочил через носовой люк, а двое других – через кормовой. Мы вшестером пошли на дно вместе с лодкой. Мне пришлось перебраться через ось, связывающую рули, и столб воды, хлещущей сквозь люк и быстро заполняющей лодку. Крышка люка захлопнулась у меня за спиной, но я продирался дальше, пока моя левая нога не оказалась прижатой крышкой, которая чуть не разрубила мне икру. Пойманный таким манером, я погрузился на глубину 42 фута. Когда лодка коснулась дна, я почувствовал, что давление ослабло. Нагнувшись вниз, я откинул крышку люка и освободил раненую ногу, после чего вынырнул на поверхность. Пять человек утонули».

Лодку подняли через две недели и отремонтировали, как выяснилось, недостаточно хорошо. Не следует особо доверять книге А. Тараса «История подводных лодок. 1624–1904», в которой пишется, будто в Чарлстон прибыл Ханли и лично возглавил испытания. Действительно, такие испытания имели место и начались успешно, но 15 октября лодка погрузилась и не сумела подняться. Позднее выяснилось, что лодка получила большой дифферент на нос, вероятно потому, что носовая и кормовая цистерны были заполнены не одновременно, и просто воткнулась в дно гавани. Команда не сумела поднять лодку, и лишь через 3 недели это было сделано силами порта. Генерал Борегар в своих воспоминаниях, написанных 15 лет спустя, говорит:

«Лейтенант Диксон совершил несколько погружений в гавани Чарлстона, проходя под стоящим на якоре судном. Но однажды, когда его не было в городе, мистер Ханли, к несчастью, пожелал управлять лодкой самолично и совершил еще одну попытку. Лодка быстро погрузилась, но не сумела подняться обратно, и все находившиеся в ней погибли от удушья. Когда лодку нашли, подняли и открыли, нашим глазам открылась неописуемая и ужасная картина. Несчастные люди лежали, скорчившись, в самых диких позах. Некоторые держали свечи, очевидно пытаясь силой открыть люки. Другие лежали на дне, стиснув друг друга. Их почерневшие лица выражали отчаяние и муку. После этой трагедии я отказался разрешить дальнейшее использование лодки, но лейтенант Диксон, отважный и решительный человек, вернувшись в Чарлстон, убедил меня разрешить использовать ее против федерального парового шлюпа „Хаусатоник“, нового мощного корабля, который нес 11 самых крупных орудий и стоял напротив Северного залива, наглухо перекрывая проход нашим блокадопрорывателям в гавань и из нее».

Именно после этой катастрофы лодку назвали «О. Л. Ханли», но это было неофициальноеназвание, по бумагам конфедератов, это судно имени так и не получило. Диксон занялся интенсивными тренировками, которые продолжались до февраля следующего года. Но теперь из предосторожности лодку держали на привязи, чтобы быстро вытащить в случае необходимости. Вечером 17 февраля 1864 года «Ханли» под командованием Диксона покинул порт. В 2,5 милях от бара Чарлстона Диксон увидел силуэт стоящего на якоре «Хаусатоника» и пошел в атаку. Кстати, «Хаусатоник» уже действительно успел сильно насолить южанам, хотя бы потому, что 19 марта 1863 года захватил блокадопрорыватель «Джорджиана» с грузом боеприпасов и медикаментов, стоившим более миллиона долларов.

Что именно делал «Ханли» во время атаки, так и осталось неизвестным, поскольку лодка погибла со всем экипажем. Например, до сих пор неясно, как именно была установлена шестовая мина. Дело в том, что Диксон хотел наклонить шест под углом 45 градусов и взорвать мину под килем корабля, в самой уязвимой части корпуса, предвосхитив таким образом идею неконтактных взрывателей. Но сделал ли он это – мы не знаем. Лучше известно, что творилось на «Хаусатонике», потому что мы имеем рапорты нескольких офицеров, в том числе капитана Чарльза Пикеринга, который мы и приведем. Почему мы уделяем столько внимания, казалось бы, незначительному эпизоду? Да потому, что это была первая успешная атака подводной лодки.

«Поднявшись на палубу, я отдал приказ сниматься с якоря и впервые услышал, что это торпеда, полагаю, от вахтенного офицера. Я повторил приказ сниматься, одновременно приказав дать задний ход и открыть огонь. Я сразу повернулся и взял у мистера Маззи свою двустволку, заряженную картечью, и запрыгнул на руслень на правой раковине, откуда только что спрыгнул старший помощник, разрядивший свой мушкет в торпеду. Я быстро взглянул на торпеду, она походила на большой вельбот примерно в двух или трех футах под водой. Она шла носом на корабль под прямым углом, примерно напротив бизань-мачты. Я понял это, когда прицелился в торпеду. Я увидел две выпуклости примерно на расстоянии трети корпуса от носа. Я выстрелил по ним и спрыгнул с русленя, побежал на левый борт квартердека к бизань-мачте, крича: „Задний ход, и побыстрее!“»