Александр Больных - Подлодки в бою. «Топи их всех!»

Вследствие известия, что у неприятеля имеются подводные лодки, объявляю к исполнению следующее:

На каждом судне нарисовать силуэт видимой части подводной лодки: а) в непогруженном состоянии, б) в состоянии полупогружения, когда видна башня, в) когда из воды видна одна труба перископа.

Объяснить сигнальщикам и вообще всем нижним чинам, чтобы они ознакомились с видом подводных лодок, дабы могли их распознавать.

Способ действия против подводных лодок не выяснен еще, но, очевидно, надо по ней стрелять, и если паровой катер или миноносец увидит таковую, то таранить.

Если лодка без движения, то надо сейчас же завязать за носовую часть ее конец и брать его на паровой катер, чтобы не давать ей идти, направляя ее нос в сторону от наших судов. Лодки стреляют преимущественно по носу. Есть, однако же, лодки с аппаратами Джевецкого, которые стреляют по всем направлениям.

Если лодка не сдается, то лучше всего паровым катером снести ей трубу перископа или хоть завязать его, чтобы в трубу ничего не было видно.

Если за нос захватить лодку нельзя, то завязать конец за корпус и запутывать винт.

Если есть опасение, что лодка вырвется из рук, то стрелять по ней, чтобы потопить.

Степан Осипович Макаров, подписывая этот приказ 29 февраля 1904 года, не подозревал, что становится пионером противолодочной борьбы, которая вскоре превратится в важнейший раздел военно-морского искусства. И я говорю это без тени иронии. Чтобы, ничего не зная о противнике, не имея никаких средств борьбы с ним, все-таки попытаться устранить подводную угрозу, – здесь требуется незаурядная смелость мышления, которая позволяет ломать закостенелые стереотипы. Поэтому Сергей Колбасьев, который высмеивал данный приказ в своей книге «Поворот все вдруг», мягко говоря, не прав. Вдобавок он не посмел назвать автора приказа, ведь адмирал Макаров – очередное «наше всё», поэтому его пассаж сильно напоминает кукиш в кармане.

Действия адмирала Макарова выгодно отличаются от полного паралича, поразившего британское Адмиралтейство, которое даже 10 лет спустя не считало подводную лодку серьезной угрозой военным кораблям и торговым судам. И это при том, что в составе Королевского Флота уже числились вполне приличные лодки типа «Е», а британский подводный флот к началу войны был самым большим по численности. В результате Адмиралтейство совершило нетривиальный поступок – после начала войны распустило комитет по подводным лодкам.

Получив несколько болезненных ударов, Их Лордства неохотно согласились, что были не совсем правы, и 8 декабря 1915 года сформировали Комитет по борьбе с подводными лодками, состоящий всего лишь из 5 офицеров. Не приходится удивляться, что на заседаниях комитета рождались уже совершенно бредовые предложения, на фоне которых детальный приказ Макарова выглядит просто гениальным. Чего стоит одна идея дрессировать чаек, чтобы те искали перископы! Еще веселее смотрится предложение отбирать самых сильных пловцов и вооружать их кирками на предмет пробития корпусов подводных лодок. Это не тифозный бред, это серьезный документ британского Адмиралтейства.

В итоге все вернулось к той точке, с которой начинал Макаров много лет назад. Командование военно-морской базы в Портсмуте вооружило дозорные катера парусиновыми мешками для надевания оных на перископ и кувалдами для разбития помянутого перископа. Выяснилось, что оружию XX века (подводной лодке) владычица морей может противопоставить лишь оружие XIX века (мины и сети). А потом в ход пошло и нечто вообще ископаемое – брандеры.

Итак, немецкие верхи осознали, что воевать по-старому дальше нельзя, но как именно воевать по-новому, они даже отдаленно не представляли. Адмиралштаб к концу 1914 года осознал, что ему катастрофически не хватает новых субмарин, однако строительство больших лодок типа U-51 явно затягивалось, поэтому было решено начать массовую штамповку малых лодок, которые можно перевозить по железной дороге. Вдобавок командование флота намеревалось организовать новые базы во Фландии в только что захваченных портах Остенде и Зеебрюгге. Все это привело к появлению лодок типа UB-I, которые вдобавок можно было перевозить по железной дороге. Не узнаете? Да, это советские подводные лодки VI серии, практически по всем ТТХ совпадающие с UB-I. Однако имеется одно принципиальное различие – немецким лодкам предстояло действовать в условиях практически не существующей ПЛО, тогда как к следующей войне это положение изменилось радикально, и советские «малютки» могли проявить себя разве что совершенно случайно. Да, немецкие верфи научились строить эти жестянки буквально за 3 месяца, но при всем при том это означало, что для флотского командования подводная лодка так и остается прибрежным оружием. На основе этого проекта доктор Вернер из Торпедной инспекции спешно подготовил чертежи подводного заградителя UC–I, надолго определившего схему постановки мин для немецких подводных лодок. Если в проекте русского «Краба» мины ставились через кормовые люки, то немецкие лодки ставили их, что называется, «под себя» из наклонных шахт в носовой части корпуса. С одной стороны, это упрощало постановку, с другой – иногда мина самопроизвольно ставилась на боевой взвод прямо в шахте с роковыми для лодки последствиями. И все-таки немцы сумели первыми ввести в строй подводные заградители, так как русский флот слишком долго провозился с тем же «Крабом», хоть и заложил его раньше UC-1.