Сергей Кара-Мурза - Русский путь. Вектор, программа, враги

Голландский юрист Гроций в трактате «О праве войны и мира» (1625 г.) определил, по какому праву колонизаторы могут отнимать землю у местного населения. Он выводил его из принципа римского права res nullius (принцип « пустой вещи » или « голого места »), который гласил, что невозделанная земля есть «пустая вещь» и переходит в собственность того, кто готов ее использовать. Этот принцип стал общим основанием для захвата земель европейскими колонизаторами, и уже в XIX в. земельные угодья в Африке, Полинезии и Австралии были присвоены практически полностью, а в Азии – на 57 %.

А.С. Ципко писал в поддержку этих идей: «Большой вклад в формирование реального, современного образа человека внес советский хирург академик Н.М. Амосов. Он напомнил политикам и обществоведам, что люди от природы разные, отличаются и силой характера, и устремленностью к самостоятельности в личной самореализации. Чрезвычайно важна мысль о существовании пределов воспитуемости личности… Наверное, настало время серьезно поразмышлять о самой проблеме неравенства, вызванного естественными различиями людей в смекалке, воле, выносливости. Жизненный опыт каждого подтверждает предположение Н.М. Амосова о том, что в любой популяции люди сильные, с ярко выраженным желанием работать составляют от 5 до 10 %» [64, с. 73–90].

Эти прогнозы перекликаются с футурологическими рассуждениями Л. Троцкого (1923 г.): «Человеческий род, застывший хомо сапиенс , снова поступит в радикальную переработку и станет под собственными пальцами объектом сложнейших методов искусственного отбора и психофизической тренировки». Но Троцкий все же не шел дальше отбора и тренировки. Его идейные наследники оказались покруче.

До какой фразеологии докатились бонзы номенклатуры, до какой утраты достоинства! Вот как А.Н. Яковлев пишет о крестьянах и их общине: «Давно убежден, что многие беды в России идут от нерешенного земельного вопроса. Я всегда считал его роковой проблемой. Только Столыпин решился покончить с паскудством общины. И уже тогда все деревенские горлопаны завопили о незыблемости общинных порядков на земле. Доорались до Ленина со Сталиным, до нового крепостничества» [39, с. 640].

Кстати, сам академик, судя по его воспоминаниям, являлся врагом советского строя – вполне убежденным и сознательным. И ничего, получил и профессиональное признание, и статус, и далеко не низкую ставку жалованья.

«Прошли через статус незанятого с 1992 г. по 1998 г. примерно по 10 млн каждый год и всего более 60 млн человек; из них рабочие составляли около 67 %, т. е. более 40 млн человек» [77].

До этого вопрос о необходимости безработицы туманно ставил академик С. Шаталин («Коммунист», 1986,? 14), на которого и ссылаетсяН. Шмелев. Он говорил о переходе от «просто полной занятости к социально и экономически эффективной, рациональной полной занятости».

Вера в то, что есть одна правильная цивилизация (Запад), уже преодолена и на самом Западе, хотя и применяется в идеологических целях. У К. Леви-Стросса, виднейшего ученого XX в., читаем: «Не может быть мировой цивилизации в том абсолютном смысле, который часто придается этому выражению, поскольку цивилизация предполагает сосуществование культур, которые обнаруживают огромное разнообразие; можно даже сказать, что цивилизация и заключается в этом сосуществовании. Мировая цивилизация не могла бы быть ничем иным, кроме как коалицией, в мировом масштабе, культур, каждая из которых сохраняла бы свою оригинальность… Священная обязанность человечества – охранять себя от слепого партикуляризма, склонного приписывать статус человечества одной расе, культуре или обществу, и никогда не забывать, что никакая часть человечества не обладает формулами, приложимыми к целому, и что человечество, погруженное в единый образ жизни, немыслимо» [81].

Доклад легко найти в Интернете.

Заместитель главного редактора журнала «Социологические исследования» Г.С. Батыгин писал позже: «В 1987 г. Главлит потребовал снять из статьи, предназначенной для опубликования в журнале “Социологические исследования”, тезис о неэффективности свободного рынка в высокоорганизованной экономике. Это означало, что идея централизованного социалистического планирования уже не соответствовала цензурным требованиям» [3, с. 89].