Стивен Кинг - Предисловие

Для меня гораздо труднее писать о творчестве Джона Фарриса, чем о многих других авторах. И вот почему: еще во времена отрочества, да и позже, я не просто восхищался его книгами — карьера именно этого писателя стала для меня образцом и примером, которому я решил следовать, а в дальнейшем, возможно, и превзойти. Но дело здесь вовсе не в том, что я собирался просто копировать его своеобразный стиль, чтобы со временем приобрести нечто подобное, нет. Хотя и верно, что многие молодые писатели, иногда даже помимо собственной воли, как в зеркале отражают в своих произведениях стиль обожаемого кумира — так малые дети подражают поведению своих родителей, а свежее молоко впитывает запахи любых продуктов, которые вы положите рядом с ним в холодильник.

Однако у меня все вышло несколько по-другому. Вспоминая свой собственный период стилистической имитации и перечитывая ранние рассказы, которые я писал еще в школе, я вдруг осознаю, что начало такого «опуса» — точь-в-точь копия Рэя Бредбери, а в конце вдруг начинают звучать мощные аккорды Г. Ф. Лавкрафта. И ладно бы еще только это, ан нет: вся середина вещи как две капли воды похожа на сочинения Корнелла Вулрича, которые вообще трудно с чем-либо перепутать!

Конечно, бывает и так, что молодежь попросту завидует талантливым и удачливым писателям — их идеи кажутся свежими, новыми и прекрасно изложенными на бумаге, а язык так близок вашему сердцу! (Для меня, например, это язык Дона Робертсона, писателя из Огайо, автора замечательных романов «Падение рая» и «Самое вкусное после кусочков хлеба»). Но меня, слава Богу, миновала судьба завистника. Отчасти, наверное, потому, что те чувства, которые я испытывал в отношении работ Фарриса, были просто более детскими, хотя от этого и не менее сильными.

Я действительно хотел во всем стать таким же, как он.

Но, разумеется, были причины, по которым мое желание никак не могло осуществиться. Джон Фаррис вознесся до высот общенационального признания, еще когда издательство «Делл букс» выпустило его первый роман «Школа Харрисон». Это было крупное, «увесистое» произведение, в чем-то грубо написанное, и с невероятно запутанным сюжетом. Но книга появилась весьма своевременно: как раз в конце 50-х годов многие родители начали понимать, что проблема подростковой преступности гораздо глубже, чем ночное катание на мотоциклах, немытые волосы и поднятый воротник кожаного пальто, как было принято считать с легкой руки авторов предыдущего поколения.

В то время по литературе и кинематографу прокатилась целая волна произведений о молодежи, не оставившая камня на камне от этих стереотипных представлений, которые не шли дальше мнения, будто самым большим злом является списывание конспектов и свидания на заднем сиденье автомобиля. Но даже среди наиболее удачных книг той волны «Школа Харрисон», бесспорно, была самой лучшей, хотя, к сожалению, и последней. Она стала настоящим чемпионом в ряду ей подобных. И это, на мой взгляд, произошло во многом благодаря тому, что здесь автору удалось убедительно доказать: малолетние преступники совсем не обязательно должны быть выходцами из бедных семей. Недовольство и правонарушения в равной степени распространены и в среднем классе, и среди отпрысков самых богатых людей страны. Один из издателей так комментировал эту вещь: «Что больше всего поражает меня в „Школе Харрисон“, так это угол зрения автора: Фаррис смотрит на своих героев с их же собственной колокольни, а не с высоты жизненного опыта взрослого, осуждающего или оправдывающего молодежь».

Сюжет романа многоплановый, персонажи прекрасно выписаны и ни в чем не уступают своим сверстникам из реальной жизни. А речь героев настолько естественна и эмоциональна, что даже обилие в ней некоторых весьма «разговорных» слов и выражений не кажется неоправданным перегибом.

Конечно, всего этого я тоже мог бы достичь упорным трудом, но было в работе Фарриса и еще кое-что, способное немедленно потрясти любого читателя: ведь хотя роман выпустили, когда автору уже исполнилось двадцать три, писался он еще в то время, когда сам Фаррис ходил в школу, то есть в возрасте всего восемнадцати лет! И если учесть это, то можно простить ему и небольшие оплошности в сюжете, и некоторые стилистические промашки, до которых наверняка докопался бы въедливый критик, поскольку в остальном эта книга действительно уникальна.

Следующий роман Фарриса «Долгий свет зари» рассказывает о мучительном расколе в семье и тоже являет собой феномен, назвать которому равные я, честно говоря, затрудняюсь. Действие спрессовано всего в двадцать четыре часа, но за это время читатель настолько погружается в жизнь героев, что в поисках аналогии на память приходят, разве что, лучшие из пьес Юджина О'Нила. А в отношении самого Фарриса создается впечатление, что этот молодой человек, не прилагая никаких особых усилий, после всего лишь одного опубликованного им романа о молодежи, легко, как само собой разумеющееся, пишет роскошную мелодраму и сразу же становится всеобщим любимцем.