Дмитрий Губин - Записки брюзги, или Какими мы (не) будем

Они вспомнили еще раз инструкцию – и заплатили.

Я полагаю, правильно сделали.

2007

Никогда еще в России так сладко не ели, так мягко не спали и так разухабисто не потребляли: по моим наблюдениям, называющие себя миддл-классом в Москве живут на уровне up middle в Лондоне. С чего бы тогда постоянно, настойчиво и всюду – разговоры, что скоро все накроется?

Чем успешней социальный слой, тем чаще внутри него подобные разговоры: это примета последних лет трех. Их важная составляющая-слово «подушка». Подразумевается, смысл жизни в России – заработать столько денег, чтобы превратить их в постоянный источник дохода, и с этой подушкой перенести семейную спальню в Прованс или тот же Лондон. Показательно даже не стремление к жизни рантье (мечта о ней характерна для всей корпоративной культуры), а то, что жизнь рантье в пределах России не признается жизнью. И то: русское население Лондона выросло за три года с двухсот до трехсот тысяч!

Успешный россиянин – получивший в рекордные сроки с жизни в России очень большую, по западным меркам, премию – мучим эсхатологическими настроениями. Я насчитал десять объяснений этой тревоги.

Точно так же, как литературу в России порой считают «учебником жизни» (хотя она – лишь развлечение, и изредка – корм для ума), так и историю многие полагают инструментом прогноза.

Когда еще, спрашивается, Россия развивалась так бурно? Когда на 10 % в год рос ВВП? Когда страна переживала такой строительный бум? Правильно: в серебряный век 1900-х, кажущийся теперь золотым. Чем кончилось – известно: войной, революцией, крахом. Второй бум потребления, уже в конце 1990-х, был краток и, опять же, завершился дефолтом и пятикратным падением рубля. Следовательно, и нынешние изобильные годы, с их миллионами продающихся иномарок и гектарами вводимых в строй гипермаркетов – наваждение, морок и жизнь взаймы.

Возражения, что спады сменяют подъемы всюду и везде, отметаются: известно же, что мы не такие, как все.

Россиянин, путешествующий по миру, не всегда сформулирует, но всегда чувствует важное отличие России от Европы. Нигде нет такого контраста между провинцией и столицей: отъедьте от Москвы на полсотни верст. Провинциальные французские Тур, Амбуаз, Санлис – прелестны, как бонбоньерки; то же с итальянской Вероной, испанской Валенсией. Дело не в истории (Ярославль, что ли, менее историчен?), а в поголовной бедности наших регионов, вид которых вызывает неизбежное ощущение, что московский пир изобилия – пир грабителей во время чумы. Грабителями же и устроенной.

Владение же «Мерседесом» в окружении «Жигулей» уверенности в будущем не прибавляет. Прибавляет – владение «Ламборджини» в окружении «Мерседесов».

Смысл в том, что пресловутая анонимная «власть», управляющая политически пассивным населением, к тому же преданным президенту, ведет себя так, как будто этого президента все только и мечтают свергнуть – чем порождает нервозность даже среди лояльных.

Спрашивается: зачем избивать участников митинга в Петербурге, тихо-мирно шедших к метро? Зачем придумывать идиотские даже для идиота способы недопущения в Самару участников «Марша несогласных»?

Когда власть сильна, она либо позволяет оппозиции все, либо уничтожает ее на корню. То есть если бы «Другая Россия» допускалась к митингам и эфиру (или если бы Каспарова, Рыжкова и Касьянова расстреляли на стадионе), обыватель был бы спокоен. А так, как говорит мой знакомый лондонский банкир – «авторитаризм в России пластмассовый. Закручивает пластмассовые гайки пластмассовым ключом». Миддл-класс знает за пластиком свойство дешевого заменителя металла – и невольно вибрирует, подозревая за властью не силу, а постыдную тайну.

Треть населения страны прочно влезла в кредиты. Вице-президент ритейлового банка из первой тройки по размеру капитала рассказывал о попытке год назад выйти на Урал: оказалось, что в Екатеринбурге местными банками выдано двести шестьдесят тысяч кредитов. Ну и что, город-то – миллионник? А то, что в пересчете на экономически состоятельное население – это два кредита на семью. Набрав же кредитов, россияне обрекли себя на нервозную жизнь от выплаты до выплаты. И вот сидит московский менеджер, переехавший в Беляево из «однушки» в «трешку», и трясется: зарплата у него $4500, а выплаты банку $2500, а в новой квартире кладут полы из дубовой доски, а старая квартира, продажей которой он рассчитывал свести концы с концами, зависла в листинге, хотя уже трижды снижали цену И вот – очередная выплата, а зарплата на карточку еще не переведена. Как ему смотреть с оптимизмом в будущее?