Андрей Битов - Пятое измерение. На границе времени и пространства (сборник)

There are 144^144 possibilities for matching the writers with combinations of zodiac signs and years. There are 144! possibilities of doing so if all writers must have different combinations. The probability of this happening is thus 144!/144^144=e^(-144)=3*10^(-63). This is zero for any practical purposes.

Не знаю, выразил ли он все это математически грамотно, но вывод ясен: такая возможность равна нулю с любой практической точки зрения.

Кроме расположения звезд, однако…

В НАЧАЛЬНОЙ ШКОЛЕ отец научил меня игре в слова. Мне она понравилась гораздо больше, чем игра в города. Бралось некое длинное слово, и из его букв составлялись слова помельче, выписывались в столбик, потом сличались, совпадения вычеркивались. Ценились полновесные, одинокие слова: такие как кот – ток или кит – тик, вообще отбрасывались. Побеждало острословие, своего рода русский пазл.

Лет через тридцать после этого опыта я мог себя застать за изобретением иностранных имен для «Преподавателя симметрии», перевода с воображаемого иностранного, перешитых из имен родственников и друзей. Имена показались мне естественнее и необычнее, чем тот стандарт, что приходил мне на мой русский ум. Занятие было достаточно изысканно маразматическое, чтобы оправданно отвлекаться от невыносимости творческого процесса. Еще лет через тридцать, уже с возрастом, в метро и больницах, возможно, борясь со склерозом, я стал играть в слова в уме, без бумажки, образуя нечто из названий станций и медицинских кабинетов.

И когда в поезде у меня из Красной стрелы получилось: страна – трасса – стакан – расстрел, — я понял, что это достаточно точное описание страны и эпохи (ложечка так же позвякивала в стакане, как и в 30-е). Дальнейшие упражнения привели меня к выводу, что мир сложного слова до какой-то степени описывается словами, из него образованными.

Если это и не каббалистика, то метафизика звука, потому что почему стол или стул означают столи стул, осталось незаконченным в начальном образовании.

И вот, лежа на больничной койке и полагая свой путь вполне законченным, я прошел по этому принципу курс русской литературы, от Золотого века до Серебряного. Пусть, кому не лень, обвинит меня в натяжках… я же был потрясен: чем мощнее судьба, тем отчетливей и неповторимей кличевое (хорошая опечатка!) кл ючевое слово. Конечно, имена, даваемые при крещении… но и фамилия, доставшаяся в наследство! Но чтобы имя, помноженное на фамилию, описывало как характер творчества, так и судьбу! Нет, это было уже слишком… Однако черт, предтеча

пунш, душа, пушинка

книга, глагол,

храм, молитва

тело, слово, ствол

треск, восток, фрейдист

нота, веха

блеск, раскол,

блокада.

Что же это? Прикиньте сами, чьи это имена… Ни одно из этих слов не образуется из другого имени. И все это имена лишь самого первого ряда. Конечно, само имя Александр порождает драку и скандал, поэтому не стану вписывать его в судьбу, осуществленную в фамилии. Слова фрейдист и блокада продлили исторический возраст носителей; один предвосхитил Фрейда, другой мог дожить до блокады. В этот ряд не поместились даже такие великие писатели, как Тютчев, Гончаров, Островский, Лесков, Бунин. Из Ивана Тургенева получилось обидное и несправедливое слово винегрет. Выходит, не творчество, а судьба задействует слово до последней буквы! Поиграли?.. И вот что у вас получилось: Петр Чаадаев – Александр Пушкин, Николай Гоголь – Михаил Лермонтов, Лев Толстой – Федор Достоевский, Антон Чехов – Александр Блок.

Ни одного псевдонима!

Из гигантов советской эпохи у меня стало получаться хуже. Максим Горький и Владимир Маяковский не дали мне существенного существительного (при всем моем неироническом их признании), но в них обоих, что характерно, содержится сочетание макро-микро,а во Владимире Маяковском звучит единственно трагический вопль. МАМА.

Конечно, нашлись судьбы и потрагичней и посущественней, поединственней.

Так, Осип Мандельштам возвращает нам понятия письмои писатель.Марина Цветаева – матрица.

На современников лучше не переходить… Впрочем, из Александра Солженицына получится много значимых, особенно глагольных существительных, таких как сложение(свидетельство его математического образования), а также целое – единица – солнце(нет, недаром он настоял на своей труднопроизносимой фамилии, отказавшись от изначального псевдонима! Обрусел бы до той же славы у нас Хемингуэй, если бы из него не получалось кратчайшее заборное слово).