Борис Джонсон - Лондон по Джонсону. О людях, которые сделали город, который сделал мир

Не только первый в мире великий банкир, но и человек, который установил высокие стандарты в филантропии

Послушайте, когда я был мальчишкой, мы изучали нашу военную историю не по компьютерной игре «Средневековая Total War». Мы не сидели неподвижно перед экраном, как ящерицы с немигающими глазами, за игрой про войну вроде «Call of Duty: Black Ops» («Зов долга: секретные операции»).

У нас был совершенно великолепный и полностью иллюстрированный журнал для немного поведенных «ботаников», не достигших возраста половозрелое™, который назывался Look and Learn («Смотри и учись»), и я был его преданным подписчиком. Где-то в конце 1960-х Look and Learn впервые опубликовал картинку решающего момента в жизни сэра Ричарда Уиттингтона.

Это был банкет, который он как мэр Лондона закатил в честь короля Англии, — и, черт побери, наверняка это была классная вечеринка. Надо честно признаться — в последние годы не каждый банкет в Гилдхолле — магистрате Сити — превращался в шумную пирушку общенационального масштаба.

Как-то раз я брал напрокат фрак, чтобы пойти туда послушать речь Гордона Брауна. По какому-то другому невеселому поводу пришлось идти туда и внимать президенту Путину — в надежде, что он позволит British Petroleum участвовать в каких-то нефтяных контрактах. Из последних праздников в этом историческом месте национальных тусовок можно отметить конференции Ofsted — Службы контроля образования, вручение наград Королевского общества спасения жизни и выставку «Лучшие отели мира». Но в 1415 году Гилдхолл еще только строился.

С впечатляющим фасадом и высокими сводами из известняка, он имел вид фламандского городского особняка — maison de ville, что и неудивительно, ведь его построили на доходы от торговли тканями с Фландрией. Здание отражало процветание и растущие амбиции лондонцев, а в тот вечер они имели основания для эйфории.

Причина радоваться называлась «Азенкур» — возможно, самая яркая победа над французами во всей английской истории. Уступая в количестве войск по крайней мере четыре к одному, молодой король Генрих V стал во главе английских лучников и учинил настоящую бойню элиты противника. Цвет французского рыцарства лежал в пикардийской грязи, как подушечки для булавок. Они потеряли трех герцогов, восемь графов, виконта и архиепископа. Для Англии открывалась возможность возобновить свои претензии на французский трон, а для мэра Уиттингтона это был момент, когда он возглавил торжества от имени лондонского Сити.

Кроме того, этот хитрый и умный купец получил шикарную возможность продемонстрировать самому монарху ту центральную роль, которую он — Уиттингтон — сыграл в этом триумфе. Мэр устроил фантастическую попойку. Шлюхи были смазливые и благовонные — лучшие шлюхи Лондона позднего Средневековья. На галерее гнусавили менестрели. Конечно же были жонглеры, силачи и кувыркающиеся карлики, мастерски изображавшие поражение французов (и бессознательно возрождавшие древние традиции: под топающими ногами пирующих, где-то глубоко под фундаментом здания, покоились руины римского амфитеатра).

Блюда были дорогие и изысканные. Вино лилось рекой. Камины топили сандаловым деревом и другими ароматическими дровами. Двадцативосьмилетний король был поражен.

«Даже огонь напоен ароматом духов!» — воскликнул он.

«Если позволит ваше величество, — будто бы ответил сэр Ричард Уиттингтон, — я сделаю огонь еще более ароматным».

Король промолчал в знак согласия, мэр вытащил пачку ценных бумаг — долговых расписок короля — и бросил их в огонь. «Этим я избавляю ваше величество от долга в 60 000 фунтов».

Трудно перевести 60 000 фунтов в сегодняшние деньги, но это должна быть сумма в десятки миллионов фунтов стерлингов. Освобождать короля от долгов в таком масштабе было делом не просто потрясающей щедрости, это было делом государственной важности. Представьте себе, что цюрихские гномы пришли к Гарольду Вильсону и сказали ему, что долги его страны прощены. Вообразите, что биржа устроила бы роскошный ужин для Джорджа Осборна и один из банкиров, пьяненький, поднялся бы в конце и объявил, что дефицит больше не должен ложиться на плечи налогоплательщиков Великобритании, а банки погасят его сами.

Вы решили бы, что мир сошел с ума — и, кстати, не так много имеется свидетельств, что эта сцена вообще имела место, не говоря уже о том, что все происходило именно так, как изображено на страницах «Смотри и учись». Похоже, в ночь, о которой идет речь, король был во Франции, а не в Гилдхолле. Но бесспорно главное: то, что Дик Уиттингтон помог финансировать военную машину Англии в критический момент Столетней войны, и то, что он одалживал крупные критически необходимые суммы денег трем следующим монархам, и то, что он простил долги Генриху V, как и многим другим.