Борис Джонсон - Лондон по Джонсону. О людях, которые сделали город, который сделал мир

Есть еще, конечно, группа молодых людей (в основном мужчин), которые внушают опасение остальной части общества. Они напрочь отвергают те самые ценности — сексуальную терпимость и свободу, например, — которые так дороги бунтовщикам 1960-х. Возможно, кто-то скажет, что эта новая контркультура — не что иное, как крайне нетерпимая фундаменталистская версия ислама.

Но та прежняя контркультура была принята обществом, выросла в нем и стала неотделимой от него, что только пошло на пользу Лондону и его экономике. Там, где когда-то одна Мэри Куант щелкала ножницами в крошечной комнатушке, теперь существует лондонская индустрия моды с объемами продаж 21 миллиард фунтов, в которой заняты 80000 человек. Вместо растленных типов вроде Уильяма Берроуса и Фрэнсиса Бэкона мы имеем «молодых британских художников», которые заламывают (и получают!) фантастические суммы за украшенные бриллиантами черепа, мы имеем блестящую Трейси Эмин, которая абсолютно не стесняется заявить миру, что она — консерватор.

Еще шумит клуб The Colony Room, но теперь он соседствует с клубом Groucho и десятками других заведений с шикарными сортирами — в этих заведениях сидят люди творческих профессий: рекламщики, медийщики, пиарщики, телевизионщики, киношники и тому подобные. Есть масса причин, почему Лондон стал одним из важнейших мировых центров для этих «творческих, культурных и медийных» профессий.

Среди причин можно упомянуть английский язык, близость динамичного финансового сектора и связанных с ним юридических и бухгалтерских служб с их бездонными потребностями в творческих работниках разных направлений. Можно упомянуть тесные связи Лондона с ЕС и США. А еще надо упомянуть один конкретный вид искусства — тот, который, как ни один другой, будит эмоции, создает атмосферу, порождает настроение — через чувство сопричастности. Один вид искусства, как никакой другой, способствует тому, что город считают «модным». Этот вид искусства — музыка, а если ваш город любят за музыку, то и представители всех прочих сфер культуры тоже всегда будут рваться сюда.

В Лондоне больше заведений с «живой» музыкой, чем в любом другом городе мира, — около четырехсот, — и каждый вечер в Лондоне происходит больше интересного, чем где-либо еще. В 1960-е Лондон стал рок-н-ролльной столицей мира, и Кит Ричардс — как движущая сила группы Rolling Stones — сделал огромный вклад в это. Так заслужил он рыцарский титул? Конечно, заслужил — но это как минимум.

Я знаю, что моя сотрапезница неизбежно опоздает — значит, у меня в запасе куча времени, чтобы изучить ресторан и его персонал. Что за шикарное место этот ресторан! Целых три блондинки принимают у меня из рук велосипедный шлем и рюкзак и провожают меня за довольно тихий столик, где я падаю на стул и осматриваюсь по сторонам.

Стены богатого горчично-желтого цвета, насыщенного изысканного оттенка, который удачно оттеняет золото буковых листьев в завитках капителей, венчающих стройные мраморные колонны. Потолок — буйство витых и спиральных узоров, как на каком-то безумном свадебном торте, да и все помещение плывет перед глазами, будто я смотрю на него уже пьяными глазами.

Моей приятельницы по-прежнему нет, но настроение мое улучшается: компания подвыпивших айтишников, обмывающих какой-то контракт, присылает мне в подарок бокал вина. А когда она наконец появляется, я уже так разогрелся, что готов съесть все что угодно из здешнего меню. Я не ресторанный критик, но скажу — как скоро выяснится, здесь шикарный харч.

Нам почему-то приносят небольшой керамический супник с чем-то желтым. Это суп? Или мусс? Трудно сказать, то ли это что-то из томатов, то ли ванильное мороженое, то ли смесь того и другого. Но примерно час спустя мы уже направляемся к выходу в довольно приподнятом настроении, а там нас подстерегает человек по имени Тамир. Он хочет устроить нам экскурсию по отелю. Он все время повторяет, что этот отель — просто фантастическое место и что скоро мы сможем сами в этом убедиться.

Мы поднимаемся по двойной лестнице, витой, как структура ДНК, проходим мимо символических викторианских картин, где изображены сидящие женщины в классических туниках с названиями вроде «Трудолюбие» и «Терпение». Стены выкрашены в благородный красный цвет с набивным рисунком в виде золотых королевских лилий ручной работы. Теплый дуб перил отсвечивает лаком. Толстый ковер с густым ворсом прижат к ступеням блестящими медными прутами. Тамир хочет показать нам люксовый номер, он связывается по радио с портье, чтобы узнать, свободен ли он, а мы тем временем даем волю фантазии — какую роскошь мы там увидим. Шкаф для одежды в виде комнаты? Джакузи? Увы, те, кто снял этот номер, в данную минуту используют его на всю катушку — и разве кто-то их осудит?