Дмитрий Валовой - Человечество - вчера, сегодня, завтра

Я сказал Бревнову, что он не хуже Вяхирева, он другой. Мол, что позволено Юпитеру, то не позволено Бревнову. Такие правила. Он не знал этих правил. У него была кессонная болезнь — полное непонимание обстановки, своей собственной роли и реального положения. А все потому, что человек, который возглавлял РАО «ЕЭС России», не достиг и 30 лет.

Сменивший Бревнова на посту руководителя РАО Чубайс — совсем другой человек. Он — человек системы. Прошел все ступени: был замом Собчака, занимался муниципальным имуществом, потом работал в правительстве, стал вице-премьером, главой администрации президента, министром финансов.

С. Кириенко — отдельная история. У него тоже были проблемы со стремительным карьерным ростом, но он быстрее адаптировался, лучше. Хотя Кириенко — это человек с неустойчивыми взглядами. Он был комсомольским лидером, потом — партийным функционером, потом занимался бизнесом (у него была контора, созданная комсомольцами), потом он руководил банком, стал замминистра топлива и энергетики, потом министром и далее — премьер-министром. Его сильное отличие от многих либералов в том, что он всегда при власти: власть менялась, а он всегда был при ней. Когда власть была у либерального правительства — он опять был при ней. Сейчас власть путинская — он и при этой власти. Получается, что Кириенко — более приспособленный и более адаптивный к реалиям, чем многие из нас. В этом смысле он близок к Чубайсу.

О пьянках Ельцина. На эту тему много написано и, к сожалению, справедливо. При Ельцине больше его самого мало кто пил. Помню, когда российские войска уходили из Германии, Ельцин пил весь день и в алкогольном азарте даже дирижировал оркестром. Мы с Лужковым решили пойти к нему и сказать, что такое поведение — позор для России. Я пришел. Лужков — нет. Начальник охраны президента Александр Коржаков встретил меня у номера Бориса Николаевича: «Один пойдешь? Иди, иди, попробуй, скажи, что хотел». Я зашел в президентские апартаменты. Ельцин сидит на диване не в очень хорошей форме и злобно смотрит: «Зачем пришли?» — «Борис Николаевич, у всей нашей делегации сложилось мнение, что как-то нехорошо получилось с оркестром. Надо скорректировать программу, в том числе и выпивку, поскольку предстоит еще огромный прием в нашем посольстве от вашего имени. Коль придет, много других известных политиков, надо чтобы все было достойно». — «А что, я плохо поступил с оркестром?» — «Плохо — не то слово». — «Откуда вы знаете?» — «Все телеканалы показывают». — «Ну, включите телевизор».

Я включил телевизор. По всем телеканалам показывали картинку, как Ельцин дирижирует оркестром. Я переключаю кнопки пульта, а картинка не меняется: это было похоже на то, как в Советском Союзе по всем каналам показывали «Лебединое озеро», когда в стране объявляли траур. «Это же ужас какой-то. Неужели я так выгляжу?» — спросил Ельцин.

Договорились, что на сегодня с выпивкой хватит. До приема оставалось не так много времени. Но вдруг Ельцин спросил: «Сколько будет длиться прием?» Мне казалось, что это вопрос дежурный. Я не мог предположить, что вопрос окажется ключевым. «С семи до половины девятого», — говорю я. «Всего-то полтора часа! Ну, ладно. Сейчас я приведу себя в порядок».

В полседьмого мы заходим к президенту. Нас встречает Ельцин — трезвый как огурчик. Проходит прием. Ельцин замечательно произносит речь. Германский канцлер Гельмут Коль доволен. Все хлопают. Все идет чинно и порядочно. Сели за столы. Наливают. Ельцин пьет только минеральную воду и мне подмигивает. Я подумал: «Ну и слава богу, встал на путь исправления».

В половине девятого Гельмут Коль встал, Ельцин его провожает. Распрощались. Как только двери за Колем закрылись, Ельцин дает команду: «Наливайте! Всем наливайте!» — «Борис Николаевич...» — лепечу я. «Что вам Борис Николаевич сделал? Вы мне что сказали? Прием будет с семи до полдевятого. Говорили такое?» — «Говорил». —«Сейчас у нас свободное время. Наливайте», — произнес президент куда-то в воздух. Ну и понеслось. Это был кошмар.

— О Путине. И я, и Чубайс — мы испытали шок от решения президента выбрать в преемники Владимира Путина.

Его имя всплыло в цейтноте, когда до выборов оставались месяцы. Ельцин не доверял ни Примакову, ни Лужкову, ни Черномырдину. Окружение же убеждало его: нужен такой президент, который обеспечит ему личную безопасность. Окружению было безразлично, куда новый президент поведет страну, они думали о себе. Вот и выбрали кандидату под свои интересы.