— А в прошлом, когда для вас открылось окно возможностей и вы стали снимать те самые истории, которые вам интересны?
— Я делала это всегда. У меня нет ни одного фильма, который меня кто-то заставил снять. Я всегда снимала только свои истории, и я всегда работала. Когда я поступила во ВГИК — честным путем, у меня нет киношной или богатой семьи, я просто девочка с улицы, которая пришла и поступила во ВГИК, — я помню, что, пока мои сокурсники с трудом сняли один короткий метр, и это было довольно тяжело, мы снимали на пленку, все было очень непросто, это не то, что сейчас, берешь цифровую камеру и снимаешь, я сняла четыре короткометражных фильма. Столько, сколько сняла я, не снял никто. Я себя вспоминаю во ВГИКе, я все время что-то делала: ставила спектакли, снимала кино. Все зависит от человека. Так не бывает, что ты сидишь, и вдруг на тебя с неба свалилась какая-то возможность. Пока я училась во ВГИКе, я параллельно работала на телевидении, монтировала по ночам. Это все время был какой-то процесс, я набиралась опыта, и телевизионный опыт дал мне очень многое. Потом мы получили деньги в Госкино, сняли дебют, дебют попал в Берлин. На второй фильм уже значительно проще было найти деньги. А после второго все уже ждали, когда я что-нибудь сниму. Никакой случайности, которая вдруг открыла мне какие-то небесные врата, в моей жизни не было. Я просто все время работала и все время что-то делала. Поэтому я всегда всех призываю: «Работайте! Не ждите! Не надо сидеть и мечтать! Надо просто брать и делать».
— Вам приходилось идти на какие-то компромиссы? Например, ради того, чтобы снять именно этот сценарий?
— Производственные компромиссы бывают в каждом проекте. У тебя есть бюджет, ты должен в него влезть. Понятно, что в рамках бюджета не на все хватает денег, и тогда приходится идти на компромиссы, но, поскольку я режиссер и продюсер, для меня это внутренний вопрос, я решаю его сама с собой. Я понимаю, где сэкономлю, а где ни в коем случае не буду экономить. Я знаю, что здесь это надо сделать только так и потратить много денег. Но это не компромисс с совестью.
— В какой степени для вас важна коммерческая судьба ваших фильмов?
— Конечно важна. Когда ты режиссер, ты более безответствен. Тебе, в общем, все равно, что там фильм соберет, не соберет… Но, когда ты продюсер, тебе очень важно вернуть деньги, которые ты вложил. Поэтому в случае со «Звездой» я немного переживаю. Хотя это зрительское кино, оно довольно сложное. Зритель не привык ходить в кинотеатр на такие фильмы. Я не знаю, успешным ли будет прокат, но делаю для этого все, что могу: хожу на встречи со зрителями, разговариваю с вами. В обычной жизни я не разговариваю ни с кем. Но, когда выходит фильм, я делаю это, потому что это часть моей работы.
— Эта история чем-то отличается от тех, которые вы снимали прежде?
— Мои истории все очень похожи. Мой сценарист говорит, что мой конек — это история про странную девочку, которая бегает по Москве, строит рожи, а потом бабах — и все. Это моя история. Я все время снимаю одно кино, но это не специально, это творческий процесс. Я же не сумасшедшая.
— Со времени выхода вашего предыдущего фильма прошло семь лет. Нежели с тех пор ничего не изменилось?
— Мне кажется, что это кино более взрослое. По моим ощущениям, «Русалка» — это прощание с детством. А «Звезда» — более взрослая история, несмотря на то что героиня юная и ее сравнивают с героиней Маши Шалаевой (исполнительница главной роли в фильме «Русалка». — «Эксперт»): автор вырос, возмужал. И структурно эта история более сложная, чем «Русалка». Да и когда я снимаю, я не думаю, что это одно и то же. Это потом все сравнивают, а я это читаю. Для меня это совершенно новые герои, новые судьбы. Однако при этом я остаюсь самой собой, и моя личность так или иначе проявляется в том кино, которое я снимаю. В моем новом фильме «Про любовь» (выйдет в прокат в феврале следующего года. — «Эксперт»), который состоит из маленьких историй, я себе поставила цель, чтобы никто точно не умер и чтобы это были счастливые финалы. У меня так тяжело со счастливыми финалами, и я решила вылечиться: сделала сразу пять счастливых финалов. Они, конечно, условно счастливые, но все-таки. Это комедия, в ней много музыки, много юмора, никто не умирает, везде любовь, счастье, все прекрасно.
— Откуда в ваших фильмах всегда появляется ни на что не похожая ироническая интонация?
Читать дальше
