Юрий Малов - Мои московские улицы

Здесь, в наглухо изолированной от внешнего мира «норе», мы чувствовали себя надежно защищенными от бесцеремонных вторжений взрослых, их нравоучений и морализирования, от казенного прессинга комсомольских будней, от всех наших настоящих и мнимых невзгод и огорчений.

Теснота антресоли еще больше сближала нас, раскрепощала и поощряла откровенно говорить о том, что тогда казалось самым важным и волнующим. Здесь было легко шутить, острить, мечтать, фантазировать, каламбурить, разыгрывать друг друга, не опасаясь нарваться на насмешку, непонимание или обиду. Что было особенно ценным – в таком общении можно было без стеснения поделиться сокровенным, спросить совета, выверить свои поступки по реакции друзей.

Обмен новостей во время очередной встречи «гусар» на Митькиной антресоли быстро перетекал в словесную круговерть, когда шутки лихо перемежались последними услышанными анекдотами, а устные зарисовки подмеченных необычных бытовых сценок и ситуаций накладывались на красочные описания происшествий в школе или институте. Лицедейство сопровождалось острыми текстовыми экспромтами, а сопутствующие розыгрыши были, как правило, занимательны и остроумны, во всяком случаи для присутствующих. Такой словесный ералаш обычно заканчивался «бредом» – так мы называли процесс, когда какая-то конкретная жизненная ситуация, обрисованная одним из «гусар», неожиданно дополнялась или преломлялась необычным поворотом, деталью или сюжетным ходом, затем еще чуднее замыливалась следующим волонтером, и так шла по кругу, обрастая немыслимыми подробностями до полного абсурда, пока мы не сползали с узкой Митькиной кровати на пол, изнемогая от смеха.

Лучшими по «бреду» бесспорно были Гена Гладков и Вася Ливанов, способность которых к яркому, образному ассоциативному мышлению и фантазии наглядно проявляется в их взрослой творческой жизни. Как вспоминал в одном из своих интервью Ю. Энтин, когда он принес свой первый вариант сценария будущего мультипликационного фильма «Бременские музыканты» В. Ливанову и Г. Гладкову, уже через пять минут в нем по предложению режиссера и композитора фильма появились новые герои: принцесса и трубадур, возникли новые сюжетные линии, наметились новые сцены и диалоги, а в образе разбойников заиграла знаменитая гайдаевская троица.

В студенческие годы, когда удавалось пронести на антресоль бутылку вина, мы всегда перед тем, как чокаться бокалами – чайными чашками – просили: «Лошадь, выдай тост!». Митька никогда не отказывался. В зависимости от преобладающего эмоционального настроя «гусар» в данный момент он выдавал яркое, образное, краткое устное эссе на вечные темы: любви, дружбы, добра, зла, смысла жизни.

Наши посиделки у Мити в течение целого ряда лет были естественны и неизменны, точно так же, как и личный состав нашей компании. Мне трудно определенно сказать, что именно притягивало нас друг к другу, таких различных молодых людей по характеру, темпераменту, укладу жизни, профессиональной устремленности. Казалось бы, какой общий знаменатель может быть у юношей с таким разбросом выбранных профессиональных ориентиров: филолог, актер, математик, врач, скульптор, химик, архитектор и востоковед. Возможно, сама такая личностная разновекторность создавала некое поле взаимного притяжения. Может быть, что-нибудь другое. Хотя именно у Митьки прошла знаковая для нас встреча, когда мы собрались здесь в последний день декабря 1957 года, чтобы впервые разойтись встречать Новый год в разных компаниях. Счастливая пора затянувшейся юности подходила к концу.

Жизнь разбросала «гусар», некоторые вообще ушли в мир иной. Сам Дмитрий вот уже много лет преподает в каком-то американском университете. Многострадальный дом, где была квартира Урновых, оказался выпотрошен и начинен новыми перекрытиями, пролетами лестниц, вставными окнами, скоростными лифтами, подземными проходами в метро. Теперь у него новое «содержание» и внешний вид, а вокруг новые соседи… одним словом, другая жизнь – тот «нарождающийся мир, где новые садятся гости за уготованный им пир».

С Пушкинской площадью, как ни странно, связан и мой неожиданный дебют в журналистике. Мой коллега по работе в управление по торговле со странами Африки МВТ СССР Владимир Катин, когда я вернулся из краткосрочной командировки в Ливию, предложил мне написать о своих впечатлениях от пребывания в этой стране. В. Катин в это время оформлял свой переход на новую работу во вновь созданное Агентство печати новости. Особо не задумываясь, написал что-то вроде очерка на 16 страницах об экономических проблемах этой страны, её сложных отношениях с нефтяными, – главным образом, американскими компаниями, приступившими в это время к коммерческой добыче нефти на территории Ливии. Отдал этот материал Катину и забыл об этом.