Иван Панфилов - По тайге — не по карте

— Не знаю, Яргун, — признался я честно.

— Соболь. След свежий, совсем свежий. Вон — буря дерево выверни. Сейчас он под ней сиди и зорко следи за нами!

Мы все подошли к коряге. Тут же из-под нее выстрелил темно-коричневой окраски зверек и стремглав помчался к такому же поваленному дереву рядом.

— Если, однако, не жалко времени, поймай можно. Так как? Получай зверька? С собой возьми, в поселок принеси? А?

Для охотника сложно убить соболя, не повредя шкурки. А живым его взять каково? Мы бросились за зверьком. Свистели, хлопали рукавицами, колотили палками о деревья. Если он выскочит — по глубокому снегу убежит не быстро: днем зверек слегка неуклюж, не то что ночью.

Но соболь не выскакивал. Мы зорко глядели вокруг, заглядывая под корягу, — нету…

Яргун с хитроватой усмешкой глядел на наши растерянные физиономии. Потом подошел:

— Теперь мало-мало покурим. Соболь в дупле сиди, из дупла никуда не ходи.

Он смотрел на нас, улыбаясь одними глазами, и ждал, что же мы придумаем. Прирожденная выдержка охотника-таежника не позволяла подсказывать. Предложений было много: спилить дерево или срубить длинный шест и вытолкнуть соболя к дырке, в которую он проник, стучать по дереву, пока не обалдеет… Но ничего путного не могли придумать. Так не поймаешь, так поранишь… Спорили, спорили — ни к чему не пришли. Кирилл Кожухов покосился на Яргуна, сидевшего на коряге с непроницаемым видом:

— Этак мы до вечера простоим тут, у дерева…

— А-а-а, — Яргун докурил и неторопливо встал. — Теперь, однако, давай лови нашего соболя.

В самом низу дерева, у земли, он приказал мне расширить дырку. Кирилла послал на противоположный конец:

— Осторожно, однако, не стучи. Делай дырку поменьше этой и сиди тихо.

Мы удивленно смотрели на Яргуна, но тот, как ни в чем не бывало, продолжал распоряжаться:

— А ты, Петра, намотай на палку бересты, подожги и поднеси к нижней дырке. Дым потяни сквозняком. Соболь сибко-сибко не люби дым.

Мы сделали все в точности. Едва поднесли зажженный факел к нижнему отверстию, как сразу же на противоположном конце послышалось фырканье. Стремительно высунулась соболиная мордочка… Как только зверек показался весь, Яргун мгновенно успел обхватить его поперек туловища.

Красивый хищник, с мордой разъяренной кошки, с пышным шелковистым мехом и густой подпушью, был выкурен.

— Смотри-ка… Поймали! — восхищенно закричал Можелев. — Куда мы его теперь?

— В Ноглики, в питомник сдавай будем, — сказал Яргун, тут же соорудивший соболю намордничек.

Мы устроили соболя в чехле от спального мешка, и дальше он путешествовал вместе с отрядом.

Дошли до намеченной стоянки на участке работ. Базироваться здесь будем не более недели, но оборудовали свой выкидной лагерь капитально. Под палаткой убрали весь снег до самой земли, — выбрали ведрами, кастрюлями, отбросали лыжами. Палатку натянули на деревянный каркас и на низ положили тяжелые кряжи — чтобы не снесло ветром. Кряжи одновременно стали и опорами для нар-лежанок, на них положили тонкие жерди, накидали толстым слоем пихтовые и еловые ветки.

Ужин был давно готов, а Яргун, уведший оленей на пастбище, все еще не возвращался. Мы с Можелевым уже собрались идти на поиски, когда он бесшумно вошел в палатку, присел на корточки и молча закурил. Есть не стал, а выкурил подряд несколько трубок и тогда заговорил:

— Я ходи на широких лыжах в распадок. Ходи и не спеши. Я узнай, что в этих местах оленей не было. Снег хороший, иди и пой: «Ай-ай! Вай-вай!» Снег разрой руками и посмотри, сколько ягеля. Еды для оленей много-много… Но она лежи как под стеклом!

— Под зеркалом лежит? — лениво вставил Хамов. Я одернул его:

— Говори, Яргун.

— Я ходи вверх-вниз, много ходи, проверяй оленью еду под снегом. Везде толстая корка, лед… Плохо, однако.

— Лед под снегом?!

— Осень была сибко-сибко с дождями. Сразу после этого ходи сильный мороз.

— Совсем нет ягеля? Что же делать, Яргун?

— Пожалуй, по склонам олени раскопай. Но очень мало. Совсем мало.

Я отчетливо представил оленей, разбивающих в кровь копыта… Значит, старого оленевода не обмануло предчувствие: не одна беда — так другая. Значит, при каждой перебазировке нам тащить имущество на себе. Раз десять за зиму, на большие расстояния… Значит, мы не выполним объем работ.

В палатке стояла тишина. Все были подавлены и расстроены.

— Хлопцы! Подождите горевать! — воскликнул Николай Можелев. — Мы тебе, Яргун, дадим спальный мешок, продукты… Вот жаль, палатки нет второй… Ты завтра, без нарт, уведешь оленей. Не везде же прошедшей осенью гололедица была — разыщешь пастбища!