Анатолий Манаков - Апостолы двуликого Януса - Очерки о современной Америке

Но у Дэвида Труонга была поддержка, и не только в лице адвокатов, вскрывавших на судебных заседаниях безосновательность сфабрикованных против него обвинений. Его поддерживали прогрессивные организации США, активно противостоящие полицейским и расистским репрессиям, выступающие за освобождение всех политических заключенных в Америке. Именно с их помощью мне удалось услышать от Дэвида несколько слов.

— Сначала об обращении со мной сразу после ареста, — рассказывал он. — По существу, мое положение в тюрьме мало чем отличалось от условий, в какие попадали политические заключенные во времена сайгонского режима. Меня поместили в полностью темную камеру и несколько дней не выпускали даже на минуту. Помыться и привести себя в порядок разрешали только перед тем, как идти в суд. Ночью ежечасно заходили в камеру и будили, освещая электрическим фонарем лицо. Более полугода меня подвергали всяческим издевательствам и пыткам. И они еще говорят о правах человека!

Что касается существа выдвинутых против меня обвинений, то ни у суда, ни у ФБР нет доказательств моей заговорщической деятельности. Мне никто не передавал никаких военных секретов, затрагивающих интересы национальной безопасности США. «Дело» против меня носит политический характер и сфабриковано в нарушение всех юридических норм. Это политическая месть правящей Америки, не желающей смириться с поражением во Вьетнаме, да и не только во Вьетнаме. Посмотрите, как разжигаются в стране милитаристская истерия и шовинизм. Потому–то и нужны подобные судебные фарсы. Но повернуть ход истории вспять им не под силу, в конечном счете последнее слово будет за народом.

Я искренне признателен всем, кто морально меня поддерживает. Очень благодарен и советским людям. С такой помощью легче разоблачать лицемерие и обман в политике администрации Рейгана…

Снова и снова прислушивался я к словам Дэвида Труонга, записанным на магнитофонную пленку, переданную мне из тюрьмы его друзьями. Еще одно живое документальное свидетельство, срывающее маски с апостолов двуликого Януса на берегах Потомака.

Сначала происходившее напоминало сцену из детективного фильма. Недовольно проурчав мотором, синий «плимут» резко подсек меня справа и уперся в бампер впереди идущей «тойоте». С противоположного конца улицы под вой сирены мчался навстречу движению голубой патрульный «додж» с мигающими на крыше огнями. Все четыре машины, включая мою, заскрипели тормозами и встали как вкопанные. Из «плимута» выскочили четверо в штатском с револьверами на изготовку и, прячась за припаркованные по обе стороны автомобили, нацелили их в сторону «тойоты». Столько же, но уже в форме и пуленепробиваемых жилетах выскочило из патрульной машины, щелкая затворами винчестеров.

Дальше неожиданное уличное действо заняло не больше минуты. С поднятыми руками из «тойоты» вышел высокий бородатый негр. Ничего ему не объясняя, агенты в штатском грубо сбили его с ног, скрутили руки за спину и нацепили наручники. Пока обшаривали машину задержанного, один из полицейских коленом прижимал к мостовой голову лежавшего. Еще несколько секунд — и человека уволокли и втолкнули в патрульный «додж». Отогнав к бровке тротуара осиротевшую «тойоту», агент в штатском метнул взгляд на мой прессовский автомобильный знак и небрежно заметил: «Все о’кей. Не надо волноваться, сэр».

Очень хотелось столь же небрежно бросить ему в ответ короткое «опровержение», но подступивший к горлу комок помешал выдавить даже полслова: все еще теплилась надежда, что вот–вот появятся «юпитеры» и операторы, снимающие сцену о криминальных страстях большого города. Однако их нигде не было, и стало ясно, что это не съемки, а реальная жизнь.

Произошел сей случай утром 18 октября 1984 года на улице Вест–Сайда Манхэттена. Последующие события подтвердили, что этот день запомнился мне не зря…

О людях с полицейским жетоном, рискующих своей жизнью в схватках с преступниками, сложены в Америке легенды. Отнюдь не хочется бросать тень на них всех: наверное, многие честно стараются выполнять свой служебный долг и делают это самоотверженно, невзирая на постоянно грозящую им опасность. Но есть в их работе такие стороны, от которых становится просто не по себе.

Через десять дней после увиденного мною инцидента на Манхэттене произошел еще более дикий случай в другом нью–йоркском районе — Бронксе, характеризующий нравы американской полиции. Вызванный хозяином дома полицейский наряд ворвался в квартиру, где жила шестидесятилетняя американка Элеонора Бампере. Мизерного дохода не хватало на оплату жилища, и ее должны были бесцеремонно выбросить на улицу. В ужасе перед угрозой оказаться без крыши над головой, она попыталась сопротивляться. В отчаянии, обороняясь от непрошеных гостей, схватилась за нож. Четверо вооруженных детин с дубинками, облаченных к тому же в пуленепробиваемые жилеты, не церемонились. Один из них выхватил кольт и дважды в упор выстрелил в больную, еле передвигающую ноги женщину. Вскоре Элеонора Бампере, три года назад чудом спасшаяся от пожара, который уничтожил ее прежнее жилище, скончалась в госпитале от пулевых ран.