Леонид Млечин - Случайная война - Вторая мировая

Итак, Чехословакия была готова сражаться.

Поздно вечером 25 сентября британский кабинет собрался вновь. Чемберлен сообщил мнение Парижа. Французский премьер-министр Эдуард Даладье сказал, что его правительство отвергает германский ультиматум:

— Цель Гитлера — уничтожить Чехословакию и доминировать в Европе.

Чемберлен спросил Даладье:

— Как поступят французы, если Германия нанесет удар по Чехословакии?

— Франция выполнит свои обязательства" — мрачно ответил Даладье, помня, что связан с Прагой договором.

Как говорил один политик, французы всегда бывают внезапно застигнуты событиями, которые они предвидели.

"Одутловатое, с остекленевшими, заспиртованными глазами лицо уже давно умершего человека, в которых отражается неумолимое приближение краха, — таким описывал Эдуарда Даладье один из его политических противников. — Он хотя бы его видит. В отличие от Чемберлена".

Чемберлен чувствовал, что его план рушится. Он сделал последний шаг — попросил кабинет разрешения отправить к Гитлеру Горация Уилсона с личным письмом, в котором будет изложено последнее предложение покончить дело миром.

26 сентября Уилсон вместе с послом Гендерсоном и первым секретарем британского посольства в Берлине Айвеном Киркпатриком приехали к Гитлеру. Фюрер находился в отвратительном расположении духа и не пытался это скрыть. Узнав, что его предложение отвергнуто, он вскочил со словами:

— Не вижу возможности продолжать переговоры!

Он двинулся к двери, но по дороге все-таки сообразил, что нелепо ему уходить из собственного кабинета. Он вернулся на свое место, но разговор все равно не получился. Фюрер часто устраивал такие представления. Причем трудно было понять, играет он или в самом деле не в состоянии контролировать свои чувства. На европейцев, даже симпатизировавших Германии, Гитлер производил странное впечатление.

Шведский друг Геринга Биргер Далерус искренне (и, может быть, наивно) пытался стать посредником между Германией и Англией. Герман Геринг привел его к фюреру. Далерус пытался понять Гитлера. Но тот, хотя перед ним был всего один человек, разошелся и кричал:

— Если мы идем к войне, то я буду строить подлодки, подлодки и еще раз подлодки! Я буду строить самолеты, самолеты, самолеты, и я уничтожу моих врагов!

Хладнокровному шведу Адольф Гитлер показался персонажем из какой-то книги, а не реальным человеком. Далерус в некоторой растерянности перевел взгляд на Геринга, но тот и бровью не повел. Впрочем, иногда, видимо, и Геринг не выдерживал. Когда фюрер совсем переставал себя контролировать, второй человек в нацистском руководстве смотрел в сторону.

В какой-то момент Гитлер поинтересовался у шведа, почему люди в Лондоне так несговорчивы. Швед честно ответил, что англичане не верят фюреру. Это вызвало новый взрыв эмоций:

— Идиоты! Разве я когда-нибудь в своей жизни лгал?

Он кричал и бил себя кулаком в грудь.

26 сентября вечером Гитлер выступал во Дворце спорта на Потсдамерштрассе. Его речь транслировалась по радио.

Гитлер вышел из себя. Он кричал:

— Чешское государство зародилось во лжи! Нет чехословацкой нации! Есть чехи, и есть словаки. И словаки не желали иметь ничего общего с чехами. Тогда чехи их просто аннексировали. А три с половиной миллиона немцев лишены права на самоопределение… Нам не нужны чехи. Но нам нужна Судетская область. Если через пять дней, 1 октября, господин Бенеш ее не отдаст, мы возьмем ее сами. Так что теперь решать Бенешу. Он должен сделать выбор: война или мир!

Теперь у Гитлера не было пути для отступления. Он назвал конкретную дату военной акции — 1 октября.

27 сентября Горация Уилсона еще раз позвали к Гитлеру.

Англичанин предложил:

— Если Германия берет на себя обязательство воздержаться от применения силы, Британия гарантирует, что эвакуация чешских войск из Судет пройдет быстро.

Гитлер не хотел ничего слышать:

— У чехов единственный выбор — принять наши требования. Если до двух часов ночи 28 сентября они не примут мои требования, первого октября в Судеты войдет германская армия.

Тогда Уилсон встал и, взвешивая каждое слово, произнес ту формулу, которую в случае неудачи переговоров поручил ему озвучить премьер-министр:

— Если Франция, выполняя свои обязательства, окажется вовлеченной в противостояние Германии, Соединенное Королевство будет обязано поддержать Францию.

Гитлер чуть не взорвался:

— Это означает, что, если Франция предпочтет напасть на Германию, Англия сочтет своим долгом тоже на нас напасть. Что же, если Англия и Франция хотят войны, они могут это сделать. Мне это безразлично. Я готов к любому развитию событий! Ну что же, значит, на следующей неделе будем воевать.