Григорий Ландау - Сумерки Европы

Сверхнапряженность эпохи сказывалась въ необычайномъ богатствѣ, изобрѣтательности научнаго и техническаго творчества. Индуктивное творчество — таковъ методъ эпохи; индуктивный въ переносномъ и расширенномъ смыслѣ, именно въ смыслѣ творчества снизу вверхъ, отъ матеріала въ его разнообразіи и многообразіи, — въ противоположность работѣ въ предѣлахъ и съ соблюденіемъ предустановленнаго схематизма, предопредѣленныхъ рамокъ.

Съ этимъ согласована яркая прогрессивность всего культурнаго процесса, понимая это слово въ буквальномъ и переносномъ значеніи. Творчество не предопредѣлено заранѣе поставленными рамками завѣдомо соблюдаемаго цѣлаго, а развертывается отъ даннаго состоянія поступательно въ неизвѣстную даль, туда, куда его приведетъ самостоятельно изнутри развертывающійся процессъ. Это творчество а quo а не ad quod, это использованіе наличныхъ функцій, матеріаловъ и возможностей для неопредѣлимаго назначенія, для того назначенія, которое окажется достижимымъ, а не для назначенія предустановленнаго, это свободное безъ предрѣшенія функціонированіе способностей.

Къ этому нужно присоединить еще и другую черту: необычайное напряженіе дѣятельности. Наибольшая производительность — таково основное устремленіе эпохи; пружина сверхнапряженности спущена, и всѣ функціи устремлены къ максимальному своему проявленію. Бѣшеный темпъ жизни и работы — таковъ стиль эпохи; схема ея въ динамикѣ осуществленія, а не въ оформленности осуществленнаго. Пожалуй, можно и такъ сказать, что въ этомъ заключена своеобразная слѣпота на завтрашній день, на результаты, своеобразная безбоязненность по отношенію къ нимъ. Такъ пускаются мореплаватели на великія открытія, путешественники въ неизвѣданныя страны; такъ безбоязненно преслѣдуются до послѣднихъ возможныхъ выводовъ изобрѣтенія, — ломается бытъ въ примѣненіи новыхъ методовъ, или въ приложеніи новыхъ машинъ.

Въ другія эпохи твердый бытъ, охраняя себя, оттѣсняетъ опасныя для него нововведенія или лишь медленно проникается ими; здѣсь паровая машина совершаетъ революцію, вызывая бунты, не столько подавленные, сколько поглощенные безудержнымъ бѣгомъ жизни. Всякая ставимая цѣль немедленно вызываетъ бѣгъ къ ней. Цѣли ставятся безъ учета ихъ значимости: онѣ манятъ и зовутъ своей индивидуальной полнотой независимо отъ тѣхъ можетъ быть разрушительныхъ, можетъ быть созидательныхъ послѣдствій, къ которымъ онѣ способны привести, независимо отъ соотношенія съ затрачиваемыми на нихъ силами и средствами. Надъ всѣмъ господствуетъ страсть къ дѣланію, къ преодолѣнію, къ осуществленію. Полюсъ долженъ быть открытъ какою бы то ни было цѣной — разъ блеснула такая мысль, каково бы ни было научное значеніе открытія, хотя бы оно и не влекло за» собой исключительно важныхъ послѣдствій, — и хотя бы процессъ открытія стоилъ не только жизней, но и мукъ и усилій, расхода ума и нервовъ, воли и характера, достаточныхъ для завоеванія государствъ. Истоки Нила должны быть открыты, Гималаи должны быть преодолѣны, іероглифы и клинопись — истолкованы; раскопки — гдѣ лишь мерещится возможное разъясненіе непредвидѣнныхъ подробностей прошлаго — произведены. Всякое случайное открытіе, находка или наблюденіе преслѣдуются въ своихъ послѣднихъ послѣдствіяхъ — изъ судороги лягушки выростаетъ сказочный міръ науки объ электричествѣ, электротехники. Преданіе о паденіи яблока, какъ повода для открытія закона тяготѣнія, — хорошій символъ этого движенія. Яблоки падали отъ вѣка и вѣроятно отъ вѣка это паденіе наблюдалось и геніальными умами; но алканіе всякій клубокъ размотать, всякій мелькнувшій вопросъ разрѣшить — такова особенность европеизма. Пружинность души, натолкнувшейся на какое либо препятствіе, загвоздку или вопросъ, не останавливается, пока не преодолѣетъ и не разрѣшитъ. Динамика души, разъ приведенная въ движеніе, устремляется все далѣе, ни съ чѣмъ не считаясь и ни чѣмъ не дорожа. Рекордъ — таковъ лозунгъ недавняго времени. Къ чему нужны безчисленные рекорды въ безчисленныхъ областяхъ дѣятельности, въ спортѣ и техникѣ, въ играхъ и наукѣ. Почему нужно все скорѣе и скорѣе двигаться на велосипедѣ или автомобилѣ, все выше или дальше подыматься на аэропланѣ, все дольше плавать или бѣгать. Игры были свойственны эллинскому міру, но ему чужда была идея рекорда. Тамъ игры осуществляли предустановленную форму; рекордъ — это форма неограниченно-напряженной динамики. Пароходы строились все болѣе и болѣе емкіе; было ли это коммерчески выгодно. Не этимъ, конечно, опредѣлялось въ конечномъ счетѣ движеніе. Если бы только въ коммерческой цѣлесообразности былъ вопросъ, не было бы блистательной роскоши, изысканныхъ удобствъ плавучихъ дворцовъ. Но даже если бы дѣло шло только о выгодѣ, о цѣлесообразности, какъ стоялъ вопросъ съ кораблями военными (броненосцы, дреднауты, сверхдреднауты… куда дальше), то развѣ не знаменательно самое это исканіе цѣлесообразности въ неизмѣримомъ увеличеніи. Вѣдь не обязательно же именно въ этомъ направленіи искать выгоду и необязательно вообще стремиться къ ней, не щадя силъ и затратъ, не останавливаясь передъ опасностями и угрозами. Гибель «Титаника» — тоже одно изъ символическихъ событій ново-европейской культуры — показательна для этого бѣга, и нельзя сомнѣваться, что она ни на одну минуту не остановила бы строительства сверхтитаника.