А Старцев - Марк Твен и Америка

Эти мотивы в книге в определенной мере относятся еще к той, характерной для раннего Твена односторонней, отчасти наивной критике европейской феодальной традиции, когда он в "Простаках за границей" безоговорочно ратовал за буржуазную демократию в США. Но теперь в основном - социальном и политическом - плане такая позиция более невозможна для Твена.

Вторая половина 80-х годов ознаменовалась в США глубокими экономическими потрясениями и бурным подъемом рабочего движения. В 1886 году, анализируя ход развития капитализма в США, Энгельс писал в своем дополнении к американскому изданию "Положения рабочего класса в Англии": "Тенденция капиталистической системы к окончательному расколу общества на два класса - горстку миллионеров, с одной стороны, и огромную массу наемных рабочих, с другой, - эта тенденция, несмотря на то, что с ней постоянно сталкиваются и ей противодействуют другие социальные факторы, нигде не проявляется с большей силой, чем в Америке..."*.

______________

* К.Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения. Изд. 2-е, т. 21, стр. 264.

В том же 1886 году в ответ на развернувшуюся в США травлю передовых рабочих организаций Твен написал и - в узком кругу - огласил свою речь "Рыцари труда - новая династия", в которой высказал уверенность, что будущее принадлежит пролетариату.

Хотя Твен неясно рисует себе, как должна развиваться политическая борьба рабочего класса, он приходит к обобщенной постановке вопроса - о несправедливости всякого общественного порядка, базирующегося на угнетении трудящихся, и обосновывает право народа на насильственное ниспровержение социального гнета.

Эта позиция Твена своеобразно отразилась и в "Янки из Коннектикута".

Читателю нетрудно увидеть, что историзм повести Твена совершенно условен. Правда, Твен сохраняет основные персонажи, действующие в артуровском цикле, но трактует сюжеты легенд произвольно и в соответствии со своим юмористическим замыслом. В то же время он концентрирует в государстве Артура все бедствия и пороки феодально-абсолютистского строя вплоть до периода, непосредственно предшествовавшего буржуазной революции XVIII столетия. Твен защищает свое право на анахронизм, заявляя уже в предисловии к повести, что если какой-нибудь обычай или закон, им описанный, и относится к позднейшему времени, то можно быть совершенно уверенным, что "в те отдаленные времена его заменял другой обычай или закон, еще худший". А огромный напор, с которым герой Твена восстает против паразитизма господствующих классов, против надругательства над правами народа, против духовного ига церковников и бесчеловечной эксплуатации бедняков, ломает и эти условные рамки и приводит читателя прямо к живой современности. Весьма характерно, что разъяснительная беседа коннектикутского янки с деревенскими ремесленниками в королевстве Артура (в главе "Политическая экономия VI века") на тему о номинальной и реальной заработной плате и о профессиональной организации трудящихся получила популярность среди американских и английских рабочих и вскоре по выходе книги читалась с агитационными целями на рабочих собраниях*.

______________

* Об этом говорит в своей книге о Твене известный американский историк рабочего движения Филип Фонер.

В той же связи интересно отметить, что иллюстрировавший "Янки из Коннектикута" известный американский график Дэниел Бирд, изображая погонщика рабов в королевстве Артура, придал ему - без сомнения, с ведома Твена, портретное сходство с особенно ненавистным для Твена американским "финансовым спрутом", миллионером-биржевиком Джеем Гульдом (позднее Твен дополнительно свел счеты с Гульдом в одной из диктовок в "Автобиографии").

Твен делится в книге с читателем своими заветными мыслями, продиктованными политической современностью, и в этом смысле его историко-фантастическая повесть может быть по праву названа и актуальной и злободневной. Уже выпустив "Янки из Коннектикута", Твен продолжал сожалеть, что не исчерпал до конца этих возможностей повести. "Что ж, книга написана, пусть идет в свет, - пишет он в письме к Гоуэллсу от 22 сентября 1889 года. - Но если бы я смог написать ее снова, я поведал бы в ней еще о многих вещах. Они жгут меня изнутри, их становится больше и больше, но пока их нельзя предать гласности. К тому же для них потребовалась бы не книга, а целая библиотека и перо, закаленное в адском огне".

10

Третий период творчества Марка Твена приходится на последние полтора десятилетия его жизни.