Стрелков и Бородай - карты раскрыты

— Тогда и произойдет объединение ДНР и ЛНР, о котором так много говорили, или это случится раньше? Каким образом будут присоединяться другие части Новороссии, — например, Харьковская народная республика, будет ли этот процесс сопряжен с военными действиями?

— ДНР и ЛНР пока слишком малы, чтобы объединяться. Мне не кажется, что для них имеет смысл учреждать еще одну бюрократическую надстройку в виде правительства Новороссии. Я считаю, что федеративная Новороссия возникнет, когда появятся другие республики и когда будет занята вся территория областей.

Я надеюсь, что такой войны, как в ДНР и ЛНР, не будет, потому что эта война очень тяжелая и кровавая, как любая гражданская война, связанная с максимальным уровнем жестокости. Дело в том, что там свои убивают своих и свои злятся на своих гораздо больше, в то время как по отношению к чужим они могут проявить какое-то благородство и милосердие. Я надеюсь, что в ситуации с остальной Новороссией обойдется без серьезных жертв и потерь.

— Что касается мирного урегулирования, получит ли свое дальнейшее развитие процесс, начатый в Минске?

— Вот, кстати единственное, что на самом деле может вменить полковник Стрелков правительству Российской Федерации, руководствам ДНР и ЛНР, — это как раз подписание минских договоренностей, что он, собственно, и делает.

Естественно, они ему не нравятся, но они и мне не нравятся, они не нравятся и подписавшему их Александру Захарченко. Причина здесь одна и очень простая: любые договоренности, заключенные во время войны, представителями и той и другой стороны будут восприниматься негативно, потому что любые договоренности о мире — это плод взаимных уступок. Но альтернатива этих уступок — полная капитуляция одной из сторон и победа другой. Когда нацистская Германия в 1945 году подписала Акт о полной и безоговорочной капитуляции, тогда не было никаких уступок. Но в случае, когда ни одна из сторон не достигла решительной военной победы, возникает ситуация договоренностей, стороны чем-то поступаются, и те представители обеих сторон, которые хотят воевать до победного конца, всегда недовольны.

Это не значит, что минские договоренности бессмысленны. Да, все мы, готовые так или иначе идти до победного конца, ими не удовлетворены. Но еще раз повторю, это не значит, что они политически неактуальны.

— Войдет ли Новороссия или по крайней мере ДНР и ЛНР в состав Российской Федерации, пусть даже в очень отдаленной перспективе?

— Это не мое решение, и вопрос не совсем по адресу. Но я надеюсь, что это осуществится, когда позволит политическая конъюнктура, в частности, и внешняя, не надо думать, что мы абсолютно независимы от своего окружения. Нельзя позволить себе, выигрывая какое-то локальное сражение, проиграть всю войну. Но, к счастью, у нас есть опытный политик, который руководит процессом, и он знает уроки истории.

— «Русский мир» — это понятие сейчас является очень важным, особенно когда речь заходит о Новороссии. Как для вас изменилось это понятие в связи с событиями 2014 года?

— Для меня лично это понятие довольно давно имеет серьезное значение. Я классический русский империалист. В этом смысле мы со Стрелковым близки по заявленной идеологии — и он, и я считаем себя русскими империалистами. Поэтому понятие «Русский мир» для нас очень важно. Для меня оно было важно и актуально всегда, и естественно в рамках этого понятия идет борьба за Новороссию — за нашу землю, за наших людей. Идет война за изменение мирового порядка, и в условиях предлагаемой американцами системы Россия не имеет возможности играть роль ведущей мировой державы. Этот порядок начал формироваться после Второй Мировой войны, когда доллар стал резервной валютой, окончательно он сложился после развала Советского Союза. Сейчас прежний мировой порядок рушится, и ДНР и ЛНР здесь — просто прецеденты, благодаря которым весь мир может увидеть смену прежнего порядка, при котором есть одна единственная доминанта — США, навязывающие всем свою волю.

Мы воюем не с Украиной и не с украинцами, малороссами, мы воюем с новым мировым порядком, с идеологией прежде всего. Мы противопоставляем идее мирового порядка, по сути, американского, идею «Русского мира», это не Земшарная республика Советов, о которой мечтали большевики, но на уровне большого Евразийского континента это значимая сила, и мы пытаемся отстоять место этой силы и ее право на жизнь.