Литературка Литературная Газета: Литературная Газета 6495 ( № 10 2015)

Фото: Фёдор ЕВГЕНЬЕВ

Владимир Личутин - это не только впечатляющий объём текстов, не только особый, ни с чем не сравнимый язык, не только целостность и принципиальность натуры. Это прежде всего явление, без которого русская литература была бы не вполне русской.

Он ворвался в отечественную словесность в 70-е, ворвался с Севера, как ветер, чьё дуновение невозможно не заметить. Он укоренился в стане почвенников, но даже в нём выглядел особенным, неповторимым: сам себе тенденция, сам себе литературный круг. Его не баловали критики, к нему настороженно относилась советская цензура, но родники его таланта никто не в силах был остановить, и они достигали читателя, покоряя свежестью и первозданной чистотой.

Он родился в 1940-м, за год до страшной войны. Его детство совпало с гигантским изломом судеб, и он всю жизнь потом шёл по этому излому, стремясь силой своего дара смягчить его, спрямить, чтобы участь соотечественников хоть чуть-чуть облегчилась. Послесталинская оттепель была не так уж заметна в тех северных краях, где большей частью проходила молодость писателя, и потому его творческий стержень из твёрдого хрусталя не подтаял, остался невредимым. Он помог ему обрести свой литературный голос, и уже в 70-х его раскаты зазвучали от Беломорья по всей стране, а возможно, и дальше.

Владимир Личутин находил применение своему таланту, описывая простых людей, своих земляков. Он до тонкостей знал их нелёгкую жизнь, но никогда не допускал на страницы ничего низменного. Он возвышал их обиход волшебным перебором слов, создав столь своеобразный стиль, что даже эстетически крайне далёкие от него литераторы признали его уникальность. В роковые для Отечества 80–90-е он ни секунды не задумывался, чью сторону принять, на дух не приемля крикунов-компрадоров. Он не прятался от общественной жизни, принимал все вызовы времени, а сам ваял свой монументальный "Раскол", пристально вглядываясь в историческое прошлое, дабы открыть в нём секрет настоящего.

Он способен исцелить словом от уныния пуще любого лекаря. Он русский маг.

Владимиру Личутину исполняется 75 лет, но как-то не верится, что он подводит творческие итоги. Именно от него ожидаешь в ближайшее время подлинного шедевра.

И потому, желая в эти дни ему здоровья и благоденствия, хочется добавить ко всем здравицам: сейчас Россия особенно нуждается в таких художниках слова, как вы, Владимир Владимирович!

Продолжение темы:

Алла Большакова. "Неизбывна тяга к чуду"

В. Личутин. "Наваждение"

Теги:Владимир Личутин

Владимир Личутин. Фармазон: Повести, роман, Собрание сочинений в 12 т. - М.: Вече, 2015. – 512 с. – 3000 экз.

В первый том 12-томного собрания сочинений Владимира Личутина вошли лучшие произведения из "Поморских хроник", написанных в 70-е годы прошлого века. По ним видно, что автор вошёл в литературу уже сформировавшейся личностью, со своим миром, системой воззрений, безупречным чувством языка. В том вошли повести «Вдова Нюра», «Крылатая Серафима» и роман «Фармазон». Из поморского цикла сам автор мыслит их наиболее удавшимися и наименее пострадавшими от цензурных обстоятельств. Судьбы людей Беломорья, их быт, взаимоотношения, их сокровенность и чистота, их человеческая незыблемость – вот те скрепы, на которых держится ранняя проза Личутина. «Вдова Нюра», созданная в 1973 году, непросто пробивалась к советскому читателю, увидев свет лишь в 1978-м. Главный женский образ по праву считается одним из ключевых в классической череде литературных ликов крестьянских вдов. Повесть «Крылатая Серафима» родилась из личных впечатлений писателя от матери одного своего литературного знакомца, поэта Журавлёва-Печерского. Несколько дней, проведённых в доме женщины, её самобытные рассказы вдохновили Личутина на создание объёмного текста, пронизанного неожиданными психологическими и сюжетными коллизиями. Роман «Фармазон», давший название всему тому, венчает «Поморские хроники» не только хронологически, но и идейно.

Любопытно, что ранняя проза Личутина побудила причислить его в к двум весьма отличающимся друг от друга направлениям: «деревенская проза» и «проза сорокалетних». И та и другая попытки выглядят весьма условно, поскольку для деревенщиков-реалистов Личутин всё же слишком космичен и укоренён в стиль, а для «сорокалетних» – чересчур равнодушен к урбанистической эстетике.