Анна Лазарева - Блондинка вокруг света или I did it my way

Она послушно сдвигает. На ней надета старая белёсая хламида и никакого нижнего белья. Она постоянно съезжает со скамейки.

— Слава богу, в пятницу у неё самолёт в Санкт-Петербург.

Некоторые циники шутят:

— Вот какой хороший подарочек для родителей вернётся!

Случаются и самоубийства. Наркотики вызывают невыносимую депрессию. По передозу русские на первом месте. Тем в Индии и прославились. «Умом Россию не понять» (Ф. Тютчев).

Сколько путешествую, вижу разное, и могу с уверенностью сказать: «Русские — самые хорошие и самые плохие люди на свете». Ну, вот тяжело найти серединку! «Моя ползучая Россия. Крылатая моя страна!» (И. Северянин). Начинают за здравие, кончают за упокой.

А Индия опасна. Рядом с солнцем и свободой чувствуется какой-то срыв и смерть. Ведь летели в солнечную страну отдохнуть, поправить здоровье, подзагореть, книгу написать.… Вот люди и шутят:

«Сейчас Гоа уж не „торт“».

Но у каждого свой Гоа. Каждый делает выбор сам. Гоа не прощает ошибок. Здесь, рука об руку, ходят романтика свободы и разрушение. Ты можешь научиться играть на музыкальном инструменте, а можешь стать наркоманом и опуститься. Для кого-то диджериду и пляски у костра, а для кого-то — ложка с порошком. Некоторым удаётся совмещать, какое-то время. Выбирай, какой Гоа твой. Нет, не все люди могут совладать с тотальной свободой!

В очередной раз задаю «Будде» глупый вопрос, наблюдая, как он подогревает зелье на ложке:

— Может, бросишь? Зачем тебе это надо? Хватит уже. Пойдём пива попьём лучше.

Как будто героинового наркомана можно убедить такими слабыми аргументами.

— Да ты что. Я же худеть начал. Я же всю жизнь похудеть мечтал, — отвечает он ватным языком, блаженно улыбаясь.

Он больше не закрывает дверь в свою комнату. К нему может прийти кто угодно и забрать что угодно, если это, конечно, не героиновая ложка.

Зелье в ложке над свечой начинает пузыриться.

— Ты же ещё книгу не дописал, — последний, самый сильный аргумент.

— Всё, оставь меня в покое! Ты чё ко мне пристала?! — наконец огрызается «Будда». — Ты мне худеть мешаешь, неужели не понятно?!

Потом, всю ночь, он бродит полуголый по пляжной деревеньке, размахивая индийским флагом, который сорвал с чьего-то мотоцикла, и ватненько напевает «Интернационал». На лице добрая, блаженная улыбка. Знатоки говорят, что это уже и на героин не похоже. Это что-то другое. Кто его знает, героин не героин, а сколько уже народу так загнулось! Всего за те несколько дней, что меня не было на пляже, он потерял около десяти килограммов! Кожа висит на нём складками, как одежда с чужого плеча. Вот я опять собираюсь уезжать на несколько дней и с болью думаю: «Что же от него за эти дни останется?»

Наутро мы заходим к нему в последний раз. Дверь нараспашку, он сидит, развалившись на стуле, подперев голову рукой, и тупо «медитирует» над своей наркоманской ложкой и пакетиками с порошком. Он нас замечает, но удовольствия не проявляет. Наоборот, всем своим видом обозначая неудовольствие, демонстративно начинает готовить очередную порцию. Когда он заряжает этим «ацетоном» шприц, я сую его мобильник в свою гоанскую набедренную сумку.

— Всё, мы пошли. Приятного трипа.

Он бросает на нас раздражённый взгляд:

— Валите.

Решение принято. Звоним папе в Москву. Сдаём его, можно сказать.

— А вы кто?

— Да мы никто, просто соседи.

— А зачем вам это надо?

— Да вот, человека спасти благородно пытаемся.

— А вы какое отношение к этому имеете?

— Да просто живём на одном пляже с ним.

С того конца трубки фонит негативом. Это можно понять. Кому хочется такое услышать? Неловко.

Я пытаюсь оправдываться:

— У нас тут как в пионерском лагере. Весело. Много интернациональных друзей.

Это было неуместно. Молчание. Хорош пионерский лагерь!

— Он нам всем нравится. Парень, вообще-то, неплохой, вот и пытаемся что-то сделать…

Ну, кто мог подумать, что он подсядет? Он казался таким самодостаточным! Никогда не знаешь, как человек отреагирует на наркотик. Я даю папе точный адрес. Он прилетает следующим чартером.

«Будду» забирают домой, с ремнём, как школьника. Думаю, в знак благодарности, он обзывает нас последними словами, покидая Индию.

Может, и правда, надо было его оставить в покое? Что, нам больше всех надо? У каждого свой выбор. Не знаю. Такая вот дилемма. Хорошо, что у него был кто-то, кто мог его забрать. Сколько уж их покидало Гоа в ящике! Но больше, я, наверное, так не сделаю. Моя наивная отзывчивость смывается воздухом свободы. Каждый решает для себя. Точка.