Дмитрий Быков - Блуд труда (сборник)

В Америку? Конечно, ездил, а как вы себе представляете строительство моста “Золотые ворота” специально в России для съемок этого ролика? Мы поехали туда на неделю, по линии Всемирного съезда болельщиков, – помните, тогда был чемпионат мира по футболу? А Килибаев выехать не смог. Так получилось – у него не было загранпаспорта, а фирма, в которую он за ним обратился, оказалась сомнительной и ничего ему не сделала. Так что эти ролики снимались без него и получились слабее остальных. Мы жили в Сан-Франциско, в третьеразрядном отеле, американцев совершенно не интересовали. Только один раз, когда снималась сцена на пляже, пляжная охрана к нам прицепилась, но был дикий холод, им объяснили, что это русские сами для себя снимают на память купание в США в такую мерзкую погоду, и они уехали. А девушки… Ну, конечно, “наши лучше”. Я совершенно искренне это говорил. Сколько ни ездил, – никакого сравнения, просто русское чудо какое-то.

Больше всего мне нравился мой последний ролик, не вышедший, где я из-под земли, из шахты, звоню по сотовому телефону в Москву узнавать курс акций АО “МММ”.

ВИКТОРИЯ ВАСИЛЬЕВНА ЕРМОЛЬЕВА

– Да, Борис Васильевич умер. Он был профессиональный актер, играл в провинции, потом в Москве в каких-то эпизодах… Идеальный партнер. В театре, в кино всегда так: если любишь по-настоящему, это ведь видно. По-моему, нас все считали семьей.

Он очень любил жену, после ее смерти слег в больницу, и на последние съемки сын возил его уже оттуда. Его похоронили на Востряковском. С сыном его я очень дружу…

Я тоже актриса, хотя до школы-студии МХАТа окончила Станкин, тогда имени Сталина. В те времена, как вы знаете, продолжать образование разрешалось только пяти процентам выпускников. Мне разрешили только потому, что я прошла в школу-студию. О, какая это была школа! Нас даже учили манерам! А потом я уехала в Горький, к знаменитому режиссеру Покровскому, и переиграла у него за восемь лет всех молодых героинь. Островского, Диккенса, потом еще такая пьеса была – “Три плюс два”, помните фильм? Так вот это сначала была пьеса, и я там играла. Я родила дочь, но сцену не бросала – пока я играла, ребенок лежал в гримерной… А потом муж закончил аспирантуру – он радиохимик, сейчас занимается экологией, – и его пригласили в Москву.

Жалко, еще бы не жалко! Но уж тут пришлось выбирать. Ведь его пригласил сам Карпов – основатель Физико-химического института Академии наук, ему Ленин помог этот институт основать! И мы переехали в Москву, где я поступила играть в театр на Спартаковской – теперь это театр на Малой Бронной. Оттуда я и попала на “Мосфильм”, где Анатолий Эфрос ставил свой первый фильм – “Високосный год”. С тех самых пор я в картотеке “Мосфильма”.

Вы, конечно, не застали Эфроса? А фильм видели? Странно, вы же совсем молодой человек… У меня там небольшая роль, но вы ее помните, наверное. Я та, к кому уходит Смоктуновский. Кстати, я выиграла соревнование с одной весьма популярной актрисой, не буду ее называть, – Эфрос утвердил меня. О, это был мастер! Только с Килибаевым я опять ощутила ту атмосферу творчества…

А потом мужа перевели работать в Обнинск, и я ставила там студийные спектакли. Из театра пришлось уйти, но я не жалею. Нет. У нас были отличные спектакли, я до сих пор храню все фотографии. По ним видно, какой отличный подобрался коллектив, какие лица… Мы ставили “Сослуживцев” Брагинского и Рязанова – такой убедительной драки в этом спектакле я больше нигде не видела!

В конце семидесятых мужа послали в Афганистан. Да, там все время были наши специалисты. И когда началось, я тоже там была… Помню, у нас 27 декабря 1979 года была назначена генеральная репетиция новогоднего спектакля. И нас на нее не пустили. Из-за переворота.

Ну, а как вы думаете? Конечно, опасно… Я не скажу, что это был смертельный риск, хотя… в нашей русской колонии был один замечательный ученый, который всё нас предупреждал: ни в коем случае не ходите по одному! А сам однажды пошел. И шофер наш, который работал с русскими 14 лет, – увез его, с ним исчез! Тем же тоже нужны были специалисты.

А к нам пришел замполит и сказал: милые женщины! Сейчас в Афганистан вошел ограниченный контингент наших войск, и военным летчикам нечего есть. Буквально нечего, потому что некому готовить! Если кто-то сможет помочь… И мы поехали, готовили, старались как могли; если кто-то из ребят благодарил, это меня трогало больше любого театрального успеха! Один так был растроган моей готовкой, что все звал меня с мужем к себе в Трускавец. Обещал путевку в любое время. Мы потом, просто из любопытства, ему написали. Пришел ответ: в этот период принять вас не можем. Ну да разве в этом дело!