Маргарет Этвуд - История долгов наших - Долги и темная сторона богатства

Роберт Райт в вышедшей в 1995 году книге «Моральное животное» пишет: «Взаимный альтруизм, вероятно, определил особенности не только человеческих эмоций, но и человеческого мышления. Леда Космидес показала, что люди начинают лучше решать логические задачи, когда те представлены в форме социального обмена, в частности, когда в условиях игры наличествует объект, который пытается совершить обман. Отсюда Космидес делает вывод, что среди психологических инструментов, управляющих взаимным альтруизмом, имеется модуль распознавания лжи». Мы хотим, чтобы наши обмены и сделки были справедливыми и честными, по крайней мере, со стороны нашего партнера. «Модуль распознавания обмана» предполагает наличие еще одного, параллельного, модуля, способного распознавать правду. В школьных дворах можно услышать присловье: «Нечестно живешь — себя подведешь!» Это правда, мы обманщиков судим строго, и это не может не сказаться на их будущем положении. Но правда и то, что мы начинаем к ним так относиться, только когда ловим на лжи.

В «Моральном животном» Райт рассказывает о компьютерной программе имитационного моделирования, которая в 1970-е годы выиграла конкурс, предложенный американским политологом Робертом Аксельродом. Конкурс должен был выявить, какие типы поведения позволят программе дольше всего «продержаться» в поединках с другими программами. Когда одна программа впервые «встречалась» с программой-конкурентом, она должна была решить, стоит ли с ней сотрудничать, проявить ли агрессию, пойти на обман или отказаться от дальнейшей игры. «Контекст соревнования, — пишет Райт, — прекрасно копировал социальный контекст человеческой и дочеловеческой эволюции. Имелось относительно небольшое сообщество — всего несколько десятков взаимодействующих между собой индивидуумов. Каждая программа могла запомнить, соглашалась ли на сотрудничество в предыдущих поединках встреченная ею программа, и корректировать свое поведение соответствующим образом».

В конкурсе победила программа, действовавшая по принципу «око за око», то есть «удар за удар». В основе программы-победителя лежал простой набор правил: при первом столкновении с другой программой программа-победитель предлагала сотрудничество. Во второй раз она поступала так же, как встреченная ею программа поступала первый раз, то есть платила «за добро — добром, за зло — злом». Программа одержала общую победу, потому что не становилась жертвой повторно. Если противник выбирал обман, то в следующий раз программа воздерживалась от сотрудничества. В итоге она не стала ни слишком доверчивой, ни слишком лживой, ее отторжения другими программами не произошло и, по условиям игры, ее не отключили за излишнюю агрессивность. Программа действовала по давно известному правилу: поступай по отношению к другим так же, как они поступают по отношению к тебе. (Это не совсем соответствует «золотому правилу», согласно которому по отношению к другим нужно поступать так, как ты хочешь, чтобы они поступили по отношению к тебе.) Следовать последнему значительно труднее. В конкурсе компьютерных программ, действующих по принципу «око за око», изначальные условия предполагали, что все игроки обладают равными ресурсами. Относиться первоначально с дружелюбием, а затем на добро отвечать добром, а на зло — злом оказывается выигрышной стратегией лишь в идеальных условиях игры, когда ни одной из программ не позволялось иметь перевес в вооружении: как только участник такой перевес получал — например, колесницу, усовершенствованный лук Чингисхана или атомную бомбу, — принцип «око за око» тут же нарушался, поскольку игрок, имеющий технологическое превосходство, мог уничтожить противника, поработить его или принудить к неравноправной торговле. Именно это происходило в нашей истории на протяжении длительного времени: те, кто побеждал в войне, писали законы, которые закрепляли неравенство и оправдывали иерархию социальных отношений, в которых им отводилось место наверху.

Я столкнулась со «справедливым, но строгим» правилом «око за око» еще в детстве, причем это правило было облечено в форму литературного произведения. В детской книжке «Дети вод», написанной Чарльзом Кингсли в 1863 году, замордованный жизнью маленький трубочист по имени Том утонул в реке и вдруг обнаружил, что у него есть жабры и он плавает, как тритон. Пройдя через множество посмертных испытаний и приключений, он узнал, как стать добропорядочным — по версии Кингсли — христианином Викторианской эпохи. Его главными наставниками были две могущественные волшебницы: красивая чадолюбивая госпожа Поступай-как-хочешь-чтобы-поступали-с-тобой, олицетворявшая «золотое правило» в действии, и уродливая и суровая, но справедливая госпожа Каждому-по-заслугам — воплощенный принцип воздаяния. Викторианский читатель мог разглядеть в них сострадание и справедливость или даже Мать-Природу Вордсворта, то есть «ту, кто никогда не предаст любящее ее сердце», и жестокую («пленных не брать!») Мать-Природу дарвинистского толка с ламаркианским оттенком, носительницу идеи, что человек есть воплощение его поступков. Кингсли был другом Дарвина, а «Дети вод» увидели свет всего через четыре года после появления «Происхождения видов» и стали одним из первых литературных отзывов на труд Дарвина.