Array Сборник статей - Неизвестная война. Правда о Первой мировой. Часть 1

А известный историк С. П. Мельгунов, так написал в своей книге «На путях к дворцовому перевороту (Заговор перед революцией 1917 года)»: «Царь будто бы сказал однажды: «Все мерзавцы кругом! Сапог нет, ружей нет – наступать надо, а отступать нельзя».

За то, чтобы Государь встал во главе Действующей Армии, высказывались и в правительственных кругах. Так, член Кабинета Министров и Главноуправляющий Особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по продовольственному делу А. В. Кривошеин заявил, что: «Ставка ведёт Россию в бездну, к катастрофе, революции», и высказал мысль, что если бы Верховным Главнокомандующим был Государь, то это было бы благом, так как вся власть, военная и административная, сосредоточилась бы в одних руках.

Таким образом, безотлагательная необходимость смены высшего командования в лице Великого Князя Николая Николаевича и генералов его штаба осознавалась всеми слоями общества, ибо их неспособность управлять войсками в критической ситуации явилась главной причиной того, что Государь принял решение самому встать во главе Действующей Армии.

И надо сказать, что принятие этого решения в столь грозный для Родины час лишний раз свидетельствует о большом личном мужестве Государя и подтверждает Его беззаветную преданность Монаршему Долгу.

Однако, кроме главной, так сказать, «военной причины», была и другая, не менее важная, побудившая Государя принять это историческое решение.

Уже упоминаемая выше А. А. Вырубова писала: «Государь рассказывал, что Великий Князь Николай Николаевич постоянно, без ведома Государя, вызывал министров в Ставку, давая те или иные приказания, что создавало двоевластие в России».

Не менее интересную характеристику Великому Князю даёт в своей книге «Записки Белого Офицера» участник Первой мировой и Гражданской войны Подполковник Э. Н. Гиацинтов:

«Он не очень почтительно относился к Государю и хотел играть роль и как будто даже претендовал на то, что он может заменить Государя и быть Николаем III. Не знаю, насколько это верно, но твёрдо убеждён и знаю по источникам, которые я теперь прочёл, что он участвовал в заговоре дворцового переворота вместе с нашими левыми деятелями, среди которых главную роль играли Гучков, Милюков, Керенский, князь Львов и, к сожалению, наш генералитет, включая даже генерал-адъютанта Алексеева, хитрого, косоглазого генерала, очень умного, хорошего стратега, но абсолютно не верноподданного».

Конечно же, Великий Князь не участвовал в заговоре напрямую. Однако, на протяжении довольно длительного времени он всячески интриговал в его пользу, изображая из себя поклонника либерализма в России и «друга» Государственной Думы, что окончательно подтвердилось в период событий Февральской революции. И хотя тому нет прямых улик, но всё же имеется целый ряд косвенных доказательств того, что Великий Князь Николай Николаевич был замешан в каких-то действиях, прямо или косвенно направленных против Государя. (Достаточно вспомнить о том, что зная о «заговоре генералов» Великий Князь, затаив старые обиды, предпочёл ничего не сообщать Государю, видимо, рассчитывая на свой дальнейший политический успех, а точнее – на Большую Императорскую Корону!)

И подтверждением тому – слова величайшего сына Отечества генерал М.Д. Скобелева, который ещё в 1877 году так отозвался о Великом Князе:

«Если он долго проживёт, для всех станет очевидным его стремление сесть на Русский Престол. Это будет самый опасный человек для царствующего императора».

Великая война, как называли ее современники, стала катализатором новой волны национального духа и шовинистических настроений в Австро-Венгрии, России и Германии. Известный психоаналитик Зигмунд Фрейд в первые дни войны написал: «Впервые за 30 лет я чувствую себя австрийцем». Наверное, под этой фразой могли бы подписаться многие и украинцы тоже, которые в формациях Австро-Венгрии и России стремились к полноценной национально-культурной жизни и возрождению собственного независимого государства.

В разное время и разные историки к этому относились по-разному. Советская историография оценивала все этнополитические процессы с классовых позиций, а предпосылки и следствия войны подчиняла, с одной стороны, обоснованию закономерностей победы Октябрьской социалистической революции, установлению власти большевиков на Украине и сохранению целостности многонационального Российского государства (впоследствии СССР), а с другой – намеревалась доказать реакционный характер украинского национально-освободительного движения и его руководства, которое изображалось сообщником международного империализма.