Array Сборник статей - Неизвестная война. Правда о Первой мировой. Часть 1

19 апреля 1915 года германская тяжёлая артиллерия нанесла удар сокрушительной силы по всему фронту Русской Армии. И, тем не менее, приказа на отвод войск вглубь территории не последовало, ибо Великий Князь не сомневался в своих «стратегических талантах». А когда Ставка всё же решилась отвести войска, Русская Армия находилась уже на грани катастрофы. Причём, в этом легко убедиться, если прибегнуть к некоторым цифрам. Так в летнюю кампанию 1915 года Русская Армия потеряла убитыми 1 410 000 человек, то есть в среднем 235 000 человек в месяц. Средняя же величина потерь для всей Русской Армии во время командования Великого Князя составила 140 000 человек в месяц. Пленными же в ту же кампанию Русская Армия потеряла 976 000 человек, то есть по 160 000 человек среднем в месяц. А если взять только май, июнь, июль и август, то для каждого из этих четырёх месяцев потеря пленными в среднем возрастает до 200 000 человек! Среднее же таковое число в месяц для этого периода войны исчислялось в 62 000 человек.

В этих условиях Великий Князь просто впал в депрессию, граничащую с паникой.

Уже упоминаемый священник Г. И. Шавельский так вспоминал о поведении Великого Князя в те тяжёлые дни весны-лета 1915 года:

«Ко мне в купе быстро вошёл Великий Князь Пётр Николаевич.

– Брат Вас зовёт , – тревожно сказал он…

Я тотчас пошёл за ним. Мы вошли в спальню Великого Князя Николая Николаевича. Великий Князь полулежал на кровати, спустивши ноги на пол, а голову уткнувши в подушки, и весь вздрагивал.

Услышавши мои слова:

– Ваше Высочество, что с Вами? – он поднял голову. По лицу его текли слёзы.

– Батюшки, ужас! – воскликнул он. – Ковно отдано без бою… Комендант бросил крепость и куда-то уехал… крепостные войска бежали… армия отступает… При таком положении, что можно сделать?! Ужас, ужас!..

И слёзы еще сильнее полились у него».

Последствием этих панических настроений командования стало отступление Русской Армии «по образцу 1812 года», а также абсолютно бездумная высылка приграничного еврейского населения вглубь России за имевшие место единичные случаи шпионажа в пользу немцев.

Историк Русской Армии А. А. Керсновский, рисуя сложившуюся к лету 1915 года картину, писал:

«В результате всех неудач Ставка потеряла дух. Растерявшись, она стала принимать решения явно несообразные. Одно из них – непродуманная эвакуация населения западных областей вглубь России – стоило стране сотен тысяч жизней и превратило военную неудачу в сильнейшее народное бедствие.

Ставка надеялась этим мероприятием “создать атмосферу 1812 года”, но добилась как раз противоположных результатов. По дорогам Литвы и Полесья потянулись бесконечными вереницами таборы сорванных с насиженных мест, доведённых до отчаяния людей. Они загромождали и забивали редкие здесь дороги, смешивались с войсками, деморализуя их и внося беспорядок».

В этой ситуации прежнее упорство Ставки – «Ни шагу назад!» сменилось другой крайностью – отступать, куда глаза глядят. Причём, без какого-либо плана… Мало того, Великий Князь уже не надеялся остановить врага западнее Днепра, поэтому вместе со своей Ставкой готовил предписания о возведении укреплений в районе Курска и Тулы…

Предоставленные самим себе войска несли огромные потери. Мало того, они бежали, бросая по дороге материальную часть, продовольствие и фураж, а также, сдавая без единого выстрела прекрасно укреплённые позиции. А тем временем уже были оставлены Ковель, Барановичи, Лида, Лунинец и прочие важные опорные пункты обороны.

А Ставка и её штабы продолжали вещать: «Назад и, как можно скорее и дальше назад!»

Над Россией нависла военная катастрофа, предотвратить которую теперь мог только Государь, который принял на себя всю ответственность за дальнейшую судьбу Отечества.

Ближайшая подруга Государыни Императрицы Александры Феодоровны – Анна Александровна Вырубова, вспоминая те дни, писала в своей книге воспоминаний «Страницы моей жизни»:

«Летом 1915 года Государь становился всё более и более недоволен действиями на фронте Великого Князя Николая Николаевича. Государь жаловался, что Русскую Армию гонят вперёд, не закрепляя позиций и не имея достаточно боевых патронов. Как бы подтверждая слова Государя, началось поражение за поражением; одна крепость падала за другой, отдали Ковно, Новогеоргиевск, наконец, Варшаву. Я помню вечер, когда Императрица и я сидели на балконе в Царском Селе. Пришёл Государь с известием о падении Варшавы; на нём, как говорится, лица не было. Он почти потерял Своё всегдашнее самообладание. – «Так не может продолжаться, – воскликнул Он, ударив кулаком по столу, – я не могу сидеть здесь и наблюдать за тем, как разгромят Мою Армию; я вижу ошибки, – и должен молчать. Сегодня говорил мне Кривошеин, – продолжал Государь, – указывая на невозможность подобного положения». (…) После падения Варшавы Государь решил бесповоротно, без всякого давления со стороны Распутина или Государыни, встать Самому во главе Армии; это было единственно его личным, непоколебимым желанием и убеждением, что только при этом условии враг будет побеждён».