Array Сборник статей - Неизвестная война. Правда о Первой мировой. Часть 1

Моя более чем неуместная попытка атаковать противника была, вероятно, продиктована услышанной накануне историей о первой кавалерийской атаке нашей дивизии. Казачий взвод возвращался в полк из ночного дозора. Неожиданно появились немцы и разомкнутым строем пошли в атаку. После бессонной ночи казаки устали, хотели спать и не были расположены принимать бой, хотя их было вдвое больше, чем немцев. Немцы были на своей земле и, увидев, что казаки направляются к болоту, не спешили переходить в наступление. Когда казаки уткнулись в болото и поняли, что у них нет иного выхода, как принять бой, они развернулись и пошли в атаку. Немецкие взводы стояли на холме, с которого было видно болото. Казаки одолели подъем, пустили лошадей легким галопом, атаковали немцев и одержали полную победу.

Спустя пятнадцать минут наш эскадрон встретил на дороге двух казаков, которые скакали в полк, чтобы сообщить о схватке с немцами.

– Вы обязательно должны поехать туда, – сказали они. – Все поле усеяно мертвыми немцами и их лошадьми. Никому не удалось сбежать.

– А у вас есть потери? – спросил я, придя в невероятное возбуждение от их сообщения.

– Всего лишь несколько раненых.

Мое настроение повысилось с той же скоростью, как столбик ртути повышается в градуснике, всунутом под мышку человеку, мечущемуся в горячечном бреду. Если с такой легкостью можно напасть и победить немцев, то мне захотелось тут же ринуться в бой.

– А что с вашими офицерами? – спросил один из солдат.

– Оба офицера убиты, – ответил казак.

У меня резко испортилось настроение.

Свидетели, как обычно, несколько приукрасили события. На поле боя осталось тридцать семь убитых немцев; кое-кому удалось скрыться, хотя, как я думаю, многие из них были ранены. Казачьи офицеры, к счастью, были только ранены. Для меня это была первая новость непосредственно с места событий.

Спустя пару дней один взвод из нашего полка вошел в деревню, занятую небольшим пехотным подразделением противника, и попытался выбить его оттуда. На следующий день я принял участие в сражении, окончившемся полным провалом. Два эскадрона, 1-й и 6-й, под командованием Рахманинова, были остановлены ведущимся из деревни огнем. У нас был приказ продолжать наступление, поэтому Рахманинов приказал наступать развернутым строем. Немцы не собирались отдавать деревню, и нам пришлось отступить под ураганным огнем противника. Отступая, эскадроны повернули направо и поскакали по вспаханному полю. В этой стороне стреляли значительно меньше, однако ранение получил поручик Онгирский, который в свое время в лагерях заставлял меня бегать по утрам к Москве-реке. Кроме того, был ранен унтер-офицер 6-го эскадрона; его лошадь упала рядом со мной. Я остановился и попросил двух гусаров помочь мне. Я и один из гусар подсадили раненого унтер-офицера к сидевшему на лошади другому гусару. Пока мы занимались раненым, вокруг свистели пули, вздымая пыль в опасной близости от нас. Мне казалось, что мы страшно возимся. «Зачем я взялся помогать этому унтер-офицеру? Ведь я его едва знаю. Какое мне до него дело?» – пронеслось у меня в голове. На самом деле мы действовали очень быстро и слаженно, и в скором времени уже скакали за нашим эскадроном. Унтер-офицер выжил, как, впрочем, и Онгирский. Неделей раньше 1-й эскадрон потерял Жуковского, теперь был ранен Онгирский; Меньшиков пребывал в мрачном настроении.

– Остерегайтесь мирных жителей, – не уставал повторять Сидорович.

Словно в доказательство его словам, корнет Буцко был ранен, но не в бою, а выстрелом из леса. Полк потерял хорошего солдата. Впоследствии Буцко направили в Вашингтон в качестве помощника военного атташе.

Примерно в то же время я принимал участие в другой операции под командованием Рахманинова. Мы должны были устроить взрыв на железной дороге. В каждом эскадроне имелся ящик взрывчатки. Для проведения операции были взяты все шесть ящиков. Таким образом, от каждого эскадрона на операцию отправились верхом офицер, четыре солдата и лошадь, груженная ящиками с взрывчаткой. Я участвовал в операции от 1-го эскадрона. Мы без приключений доехали до железной дороги, но были уверены, что попадем под обстрел, как только поднимемся на насыпь. Пока мы находились под прикрытием насыпи, Рахманинов распорядился следующим образом:

– Мы распределимся вдоль насыпи, чтобы между группами было расстояние порядка двухсот метров. Как только заложите взрывчатку и будете готовы поджечь запал, поднимите вверх руку с платком. Я буду посередине между вами и все время буду держать в поднятой руке платок. Как только все поднимут руки, я опущу свою. В этот момент вы подожжете запалы.