Array Сборник статей - Отечественная война 1812 года. Неизвестные и малоизвестные факты

Разгул вседозволенности охватил и служителей Воспитательного дома. «Войска наши кабаки разбили, народ мой перепился, – так описывал ситуацию 2 (14) сентября Тутолмин в письме почетному опекуну И. Н. Баранову, – куда не сунусь, все пьяно: караульщики, рабочие, мужчины и женщины натаскали вин ведрами, горшками и кувшинами».

Опасаясь более пьяного патриотизма московской черни и уголовников, нежели входивших в город французов, Тутолмин бросился в Кремль, куда в 4 часа дня вошли войска Наполеона. Выйдя к Кремлю со стороны храма Василия Блаженного, Иван Акинфиевич и его помощники увидели, как через Спасские ворота выходят на площадь густые колонны неприятельских войск. Протиснувшись между солдатами, они попали в Кремль и «через 50 шагов» встретили какого-то наполеоновского генерала. Этот генерал, выслушав просьбу Тутолмина о защите Воспитательного дома, предложил обратиться к только что назначенному военным комендантом дивизионному генералу А. Ж. О. А. Дюронелю. Остановив проходившего возле колокольни Ивана Великого жандармского офицера, генерал приказал ему доставить Тутолмина к коменданту.

Хотя и с трудом, но Дюронеля все же удалось найти. В ответ на просьбу Тутолмина взять под свою защиту грудных детей и малолетних, французский губернатор выделил охрану из 12-ти конных жандармов при одном офицере. Вечером 2 (14), уже в сгустившихся сумерках, видя вокруг себя разнузданные грабежи (все говорит о том, что 2 (14) сентября наполеоновские солдаты в грабежах и поджогах участия еще не принимали), Тутолмин и его помощники с конными жандармами возвратились в Воспитательный дом. Солдаты, которых выделил Дюронель, были так называемыми элитными жандармами – высокими крепкими людьми в больших медвежьих шапках на головах и сидевших на крупных красивых лошадях. Тутолмин быстро организовал для них хороший стол. Жандармы «пили и ели аппетитно». Главный надзиратель отвел им для ночлега лучшее место – «в докторской квартире».

Однако в ночь на 3 (15) в Москве начались сильные пожары, которые не утихали вплоть до 6 (20) сентября. Воспитательный дом был «со всех сторон окружен пламенем». С началом пожаров Тутолмин заставил всех своих служителей и даже малолетних воспитанников постоянно быть наготове и не мешкая тушить возникавшие то тут, то там очаги возгорания. Примыкавшие к Воспитательному дому деревянные заборы и строения, которые загорелись или могли загореться, были разобраны. К счастью, несмотря на приказ Ростопчина вывезти из Москвы все пожарные трубы (то есть пожарные насосы), 4 пожарные трубы Воспитательного дома остались в неприкосновенности и помогли отстоять дом от пожара.

К вечеру 4 (16) сентября поднялся сильный ветер. Вначале загорелось здание аптеки, затем – конюшни, сараи и погреба, окружавшие главные корпуса. Огонь перекинулся даже на угол одного из корпусов. Корпус отстояли, но все остальные строения, в том числе аптека, сгорели.

4 (16) сентября Наполеон, спасаясь от пожаров, покинул Кремль и перебрался в Петровский дворец.

6 (18) сентября, когда пожар, уничтоживший 2/3 русской столицы, стал стихать, французский император решил возвратиться в Москву. В тот же день он объехал большую часть города, пытаясь оценить последствия пожара, и навести некоторый порядок. Двигаясь по набережной Москвы-реки от Москворецкого моста в сторону Яузы, Наполеон поравнялся с Воспитательным домом. «Император проезжал по большой набережной Москвы-реки, – писал секретарь-архивист Наполеона А. Ж. Ф. Фэн, – и среди этих сцен боли он увидел, что Воспитательный дом остался цел. Он обратился к своему секретарю-переводчику Лелорню: «Поезжайте и посмотрите от моего имени, – сказал он, – что сталось с этими маленькими несчастными»». Это событие будет иметь в дальнейшем важные последствия.

Обстоятельства, связанные с попытками Наполеона вступить в переговоры с русским императором Александром через Тутолмина, отечественные историки воспроизводят исключительно по донесению Тутолмина Александру I от 7 (19) сентября и по его же донесению вдовствующей императрице Марии Федоровне от 11 (23) ноября 1812 года. Напротив, в зарубежной историографии авторы чаще всего ссылаются только на записки Фэна.

Однако при сопоставлении русских и французских материалов возникает хотя и похожая, но в деталях не совпадающая картина. Главное противоречие применительно к 6 (18) сентября возникает при утверждении о том, кого именно Наполеон отправил в Воспитательный дом засвидетельствовать признательность его надзирателю. Фэн утверждает, что это был Лелорнь д’Идевиль, который был встречен Тутолминым с большой радостью и даже обласкан детьми, в то время как русские материалы говорят, что этим посланцем был Дюма. В данном случае прав оказывается Тутолмин.