Владимир Фридкин - Фиалки из Ниццы

Двери в классах бывшей гимназии были стеклянными. Кузьма любил, проходя по коридору, остановиться и незаметно понаблюдать за классом. Однажды он увидел, как Эйдельман на каком-то уроке с аппетитом ест бутерброд и читает под партой книгу. Кузьма открыл дверь, поманил Натана пальцем и сказал:

— Эйдельман, зайди ко мне.

Мы проводили Натана сочувственными взглядами.

О том, что произошло в кабинете директора, я, естественно, узнал от самого героя происшествия.

Натан оправдывался тем, что не успел поесть на перемене, а у него сегодня ответственный доклад в школе на кружке по истории. И он очень волнуется. А от волнения у него разыгрывается волчий аппетит.

Ниже я позволю себе реконструировать по памяти его прямую речь.

— Простите, Иван Кузьмич, видимо, я страдаю комплексом маршала Массена.

— Это еще кто такой? — строго спросил Кузьма.

— Наполеоновский маршал. Наполеон говорил: «Самый храбрый в армии — это я. Но храбрее меня Массена». Так вот, Массена во время сражения мчался впереди войска и на скаку обгладывал куриную ногу, запивая из фляжки бургундским. От волнения.

Кузьма отвлекся от чтения бумаг, и с интересом посмотрел на провинившегося. А Натана это вдохновило, и он продолжал:

— Андре Массена, герцог Риволи, князь Эслингский родился в 1758 году в Антибе, на юге Франции. Полагают, что Бонапарт, будучи бригадным генералом, познакомился с Массеной в Ницце еще до своего ареста, который случился 10 августа 1794 года. А арестован он был по делу Робеспьера, Сен Жюста и Кутона, которых судили и казнили в Париже. Позже Массена женился на сестре Бонапарта. И именно ему суждено было привести Бонапарта к власти. Дело было так…

Кто-то стучал в дверь, звонил телефон, но директор, увлекшись рассказом, не обращал внимания. Подперев свою львиную голову рукой и облокотившись на стол, он слушал Эйдельмана. А тот, видимо, и забыл, где находится.

— Интересно, что свое первое сражение Массена проиграл, — продолжал Натан. — Его разбил под Мантуей в 1796 году австрийский генерал Вурмзер. Но уже три года спустя Массена нанес сокрушительное поражение нашей русской армии под командованием Корсакова. Вот бы ему тогда же сразиться с великим Суворовым. Но того отозвал Павел… Так вот, именно Массена с Мюратом обеспечили Наполеону победу 18 брюмера. Бонапарт рвался к власти, а совет пятисот, собравшийся во дворце Сен-Клу, готовился дать ему отпор и задушить республику. Наполеон был в отчаянии, не знал, что делать. Но все решили Массена и Мюрат со своими гренадерами. Мюрат вошел в зал и сказал, обращаясь к гренадерам: «Вышвырните мне всю эту публику вон». И в три минуты зал опустел. Это как у нас, помните, Иван Кузьмич, матроса: «Караул устал ждать»? И в три минуты Франция из республики сделалась консульством. Вот так революции кончаются тиранией…

Натан говорил бы еще долго, но его последние слова, видимо, обеспокоили Кузьму. То ли аллюзию он почувствовал. То ли еще что… Наверно, не следовало Эйдельману в связи с 18 брюмера вспоминать о матросе и роспуске большевиками Учредительного собрания. Но в этом был весь Эйдельман. Кузьма очнулся и сказал:

— Ну ладно… Ты иди. Только держи себя в руках.

В дальнейшем эта способность завораживать слушателя проявилась у Эйдельмана во всю силу. А тогда, в школе, было только начало. И оно его спасло.

Борю Мержанова звали в классе ханом. Откуда взялась эта кличка — не знаю. Зато помню, как появился в классе второй хан. Толя Каплан, нуждаясь в деньгах, ходил сниматься в массовках на Мосфильм. В фильме «Адмирал Ушаков» ему досталась «роль» трупа турецкого хана. Толя Василевицкий, наш поэт-сатирик, сочинил по этому поводу парафраз на стихотворение Майкова «Емшан»:

На уроке сталинской конституции стихи кочевали от парты к парте, пока не попали из рук Бори Мержанова в руки Костылю. Костыль, отличавшийся косноязычием, сказал Боре:

— Немедленно убери. А то я мать твою… в письменном виде…

Но мать Бори он вызвать не смог бы, даже если очень захотел. Она сидела в лагере.

Стихи о двух ханах дошли до Кузьмы. И Боре пришлось из десятого класса уйти в школу рабочей молодежи. Я все допытывался, неужели из-за пародии на Аполлона Майкова. Но Боря предполагал, что МГБ уже давно подбиралось к нему и давило на директора. И хоть Кузьма был крепкий орешек, Боре в конце концов пришлось уйти из десятого класса.