Лилия Дубовая: Немцов, Хакамада, Гайдар, Чубайс. Записки пресс-секретаря

Программа в Ярославле была полностью отработана. Мы должны были возвращаться в Москву. Ирина Хакамада и Борис были очень уставшими, так как предвыборный марафон был в самом разгаре, мы не слезали с самолетов и автомобилей, перестали соображать, когда одна гостиница менялась на другую, и не сразу могли вспомнить, какой сегодня город и день недели. А основную ношу этих тягот несли на себе номер 2 и номер 3 в тройке – то есть они самые – Немцов и Хакамада.

Светило солнышко, было тепло и совсем не хотелось ехать в родную столицу. Мы о чем-то весело болтали, и тут я что-то сморозила – что Немцову это видимо, не понравилось.

– Ира, вот смотри, что я от нее терплю. Что она себе позволяет? Одета черт знает во что. Разве это пресс-секретарь приличного политика? И он с подозрением посмотрел на мои широкие брюки а-ля Марлен Дитрих, сверху на которые была надета стилизованная юбка в складку, с разрезом до талии. Я молча взглянула на Иру.

– Да ладно, Немцов, ничего ты не понимаешь. Она у тебя классно одевается. Мне нравится, очень, я тоже так хочу. И, кстати, тебе от этого только польза. Ее сразу запомнят.

Я улыбнулась Ирине и посмотрела на шефа (честно, еле сдержалась, чтобы не показать ему язык).

– Все вы бабы одинаковые. Круговая порука, – Немцов обиженно отвернулся.

– Все, поехали.

Мы сели в свою машину, Ира – в свою. Я молчала. Немцов не выдержал и сказал:

– Да ладно, я же тебе ничего не запрещаю. Ходи в чем хочешь. Я уже привык.

Мы прошли в Думу. Начались трудовые будни. И вот меня вдруг приглашают к Борису в кабинет. В кабинете сидят Немцов и его друг Валера (официальной должности Валеры в тот момент не помню, но дальше он был руководителем аппарата фракции и оставался им до своей трагической гибели).

Они как-то странно переглядываются, словно не знают, кому и с чего начать. Молчание затягивается.

– В чем дело? – спрашиваю я.

– Понимаешь, – вздыхает шеф, – мы теперь в Думе. Я – лицо официальное. А ты – мой пресс-секретарь, значит, как бы и мое лицо. А ты так одеваешься…

– Что ты хочешь этим сказать? Тебе за меня стыдно? Я вульгарна? Безвкусна? Что?

– Да нет, Лиль, просто здесь так не ходят.

– Немцов, ты хочешь, чтобы я ходила как здешние тетки в белых блузках, с пучком, в юбках ниже колена грязно-коричневого цвета и в стоптанных туфлях (кстати, стоптанные туфли времен СССР были в думском аппарате каким-то особым шиком)? И еще. Пока как проклятые на выборах работали – все было нормально. А теперь не устраиваю?

Я пошла ва-банк:

– Знаешь, не нужна – уйду. Благо, у меня даже постоянного пропуска еще нет и я нигде не оформлена. С этим и откланиваюсь. До свидания.

Встаю и выхожу из кабинета.

За спиной слышу:

– Ну, Валера, ты-то что молчал. Уезжаю домой. Поздно вечером звонок:

– Лиля, прости. Глупо все как-то получилось. И Валерка этот… Короче, завтра жду на работе.

Честно, схулиганила я на следующий день по полной. Надела на себя что-то совершенно безумное. Ну, очень, даже для меня. Здороваюсь с Борисом, а сама смотрю, что будет.

Он, как я думаю, все понял, но виду не показал.

– Ну, – говорит, – ведь можешь же. Очень мило. Скромно так. А сам смеется.

Вот вам и разница вкусов. Лошадь – верблюд. Лошадь – верблюд. Впрочем, всегда можно договориться, если ты действительно этого хочешь.

Эту зарисовку можно отнести уже только к «байкам после думы», так как речь пойдет об июне 2005 года.

Итак, история о том, как я целых пять минут выступала в роли жены Гайдара.

Замечательным летним днем возле храма Христа Спасителя наблюдалось удивительно большое скопление людей, и не просто людей, а очень известных, тех, кого мы регулярно наблюдали тогда на телеэкранах. Что же должно было произойти, чтобы там одновременно собрались Юрий Лужков, Алексий II, министр культуры Соколов, Егор Гайдар, Борис Немцов, Альфред Кох и еще много всякого более мелкого чиновничьего и политического люда?

Дело в том, что в этот день у храма состоялось открытие памятника царю Александру II Освободителю.

Патриарх и мэр – понятно. Но каким боком там оказался СПС?

Да очень просто. Это была идея и инициатива партии: восстановить в Москве памятник государю, который отменил в России крепостное право, и не только. Провел реформу суда и армии, ввел систему местного самоуправления, завершил кровавую Кавказскую войну, освободил братьев-славян от Османского ига и, видимо, именно за эти реформы был так «любим» своим народом, что погиб от рук террориста. (Что, к слову, наводит на грустные размышления о судьбе реформаторов в России). Лидеры СПС пробили идею, собрали с бизнеса деньги, провели конкурс, выбрали наиболее интересный проект скульптора Рукавишникова, договорились с руководством города и РПЦ о месте установки памятника, короче, честно поработали, а посему с чувством глубокого удовлетворения стояли и наблюдали, как их идея наконец-то воплощается в жизнь.