Лилия Дубовая: Немцов, Хакамада, Гайдар, Чубайс. Записки пресс-секретаря

Потом мы прилетали на место. Нас с таким же плохо скрываемым удивлением принимали партийцы из местных отделений. Если мы прилетали только на один день, нам снимали номер на двоих («Из экономии. Нечего тратить партийные деньги на пустяки», – говорил Немцов). Мы с ним по очереди принимали душ, приводили себя в порядок, потом он беседовал с руководством региональных организаций, пил свой любимый черный чай с сахаром и лимоном, и мы дружно отправлялись… на ближайший рынок. «На рынке можно узнать все, чем живет город», – утверждал Борис. Там его сразу же окружала толпа торговок, торговцев и покупателей, и минут через сорок он узнавал от горожан все о самом наболевшем. Уходил с рынка Борис, увешанный пакетиками с кислой капустой, с солеными грибочками, домашними пирожками, яблоками, медом, а то и с баночкой красной икры (если дело происходило на Дальнем Востоке). Уходил под восторженное: «Мы теперь будем голосовать только за вас». А потом обязательно была запланированная и организованная встреча с агитаторами и просто с людьми в каком-нибудь снятом для этого кинотеатре. В том самом две тысячи седьмом ни Кремль, ни официальные власти в регионах нас не жаловали, поэтому традиционного общения с губернаторами уже, как правило, не было.

Да и кинотеатры были не всегда. Когда в зал не пускали, Немцов проводил встречу прямо на улице. Однажды, уже не помню, где (слишком много было этих городов), в кинотеатре распылили какой-то мерзкий газ. И знаете, люди не ушли. И Борис не ушел. Выступил. А меня из зала выгнал, сказал: «Обойдусь без тебя. Жди на улице. Еще отравишься. Что я тогда с тобой делать буду?» А еще нас просто преследовали эти зомбированные мальчики и девочки из «нашистов». Переспорить и заставить замолчать Немцова, сорвать встречу им, конечно, не удавалось, но беготня с идиотскими сачками и обсыпание нас мукой происходило регулярно. Поэтому я всегда носила в сумочке одежную щетку. Надо же было, если что, спасать костюм начальника.

А теперь – история.

Однажды, когда мы приехали в аэропорт и прошли контроль, а до отправления самолета оставалось еще достаточно много времени, Борис решил, что нужно выпить чаю. И только мы расположились за столиком с нашими чашками, как к нам подошел видный такой мужчина в возрасте, явно с военной выправкой, и словно отрапортовал Борису в лицо: «Немцов, я – бывший полковник. Всю свою жизнь служил Родине. Я тебя ненавижу. Вы с Ельциным и Чубайсом угробили великую страну».

Он молча смотрел на Немцова и ждал его реакции. Борис, ничего не сказав, махнул ему рукой: мол, оставайся на месте. Потом подошел к стойке буфета и взял хорошую порцию коньяка. Вернулся к столику. Попросил меня и перепуганную и извиняющуюся женщину – жену полковника – присесть где-нибудь в сторонке: «Посидите, попейте вместе чайку. У нас тут будет мужской разговор». И, разлив коньяк в пластиковые стаканчики, начал что-то настойчиво объяснять своему собеседнику.

Беседовали они минут тридцать. Вернее, говорил все больше Борис, а бывший полковник внимательно слушал и иногда задавал вопросы. Я не слышала, о чем шел разговор. Только видела, как Борис эмоционально размахивает руками и говорит что-то резкое, говорит энергично, пытаясь донести до собеседника суть.

Не знаю, что уж там он ему сказал, только от ненависти полковника, судя по всему, не осталось и следа.

Через какое-то время они подозвали к себе и нас. Немцов рассказал какой-то развеселый анекдот, мы все выпили, а после Борис с новым сторонником СПС крепко обнялись. И тот пообещал Немцову впредь голосовать только за него.

«Отличный ты мужик, Борис», – сказал он на прощанье, получая в подарок снятые с руки Немцова часы. И мы улетели.

Вот такая у Бориса была работа с электоратом.

И последнее. Такого начальника и друга у меня больше не было. И теперь уже не будет.

Чем короче предисловие – тем оно лучше. И все же, как оказалось, не могу совсем без него обойтись. Что главное? В моих байках вы встретите много известных имен. Помните – это просто люди. И они ничем не отличаются от нас с вами. Я много пишу о девяностых, тех самых девяностых, которые окрестили лихими. Помните – это всего лишь кем-то придуманный и навязанный нам штамп. И главное. Наверное, я вас немного развлеку. В этих моих байках много смешного. Но все-таки я очень хочу, чтобы вы задумались. Ведь все, во что мы тогда верили и чем мы тогда занимались, для нас было очень важно и очень серьезно.